Феникс поневоле

Очнувшись, девушка поняла, что и не заметила, как костер уже прогорел до нужной кондиции, а ракушки почти готовы.

Рассказывать о своем прошлом снова Шазаль не хотелось. И она неловко попыталась увести разговор в сторону:

— Мне показалось странным, что ты так презрительно произносишь слово «семейка», а остальные… ну, они тоже о тебе отзываются как–то…

— Ха! Прошло не так много лет, и я не думаю, что их суждения обо мне изменились в лучшую сторону. Если только милые родственнички не были уверены в моей гибели… Я думаю, что ничего доброго и душевного они обо мне сказать не могли, так? Ты ведь это имела в виду?

— Наверное…

— Н-да, — протянул Валли, — врать ты в горах не научилась.

— Необходимости не было.

— Точно… Так что именно ты хотела узнать? Мы ведь пока плохо знакомы. Спрашивай.

— Я не знаю, — смутилась девушка. — Я не представляю, что я должна хотеть узнать. Просто… мне казалось диким то, как… Ну, Лис называл Тибора сволочью.

— А он и есть сволочь, — спокойно ответил подросток. — Мой и твой дядюшка обладает редким набором качеств, которые привели бы тебя в ужас, знай ты о них побольше. Но… как бы тебе объяснить? — насколько я понимаю, Китарлиса это все не волнует. Он говорит о старшем сыне «сволочь» ровно так же, как он говорит о том, что Хэргал красива, а Индарса — сумасшедшая. Дед это знает и… принимает, что ли? Во всяком случае, мне так всегда казалось.

— Я так испугалась, впервые увидев Индарсу, — зачем–то призналась Шазаль. — У нас в деревне не было сумасшедших.

— Правильно! — Валли кривовато усмехнулся. — Твоим односельчанам некогда было сходить с ума. Они с первых же дней жизни были сильны и лишены излишних душевных тонкостей.

Девушка вздохнула:

— И ты тоже умеешь судить о людях, которых никогда не видел. А я так не могу. При встрече с Индарсой мне стало так плохо! Я не знала, что надо делать. А ты знаешь, что с ней случилось?

— С теткой? — уточнил Валли таким топом, словно речь шла о вещах обыденных и знакомых каждому. — Неужели тебе никто не поведал? Странно, как это они удержались?.. Индарса была первым ребенком Китарлиса, от его самой первой жены. Жена давно умерла. Я надеюсь, тебе не надо о ней рассказывать?

— Нет.

— И чудненько! Так, тетушка Инда… — на лице подростка появилось и пропало жалостливое выражение. — Насколько я понимаю, дед носился с первой дочкой, как с редким самоцветом. Я слышал, она была умна и так далее. Росла девочка Инда, росла и добралась до того возраста, когда ее начали интересовать мальчики. Ничуть не сомневаюсь, что ей с первых дней жизни говорили о том, что она — исключительная и принадлежит к необыкновенной семье, у нее — возможности и все такое прочее. По юношеской дурости тетушка Инда слегка загордилась. И много лет убила на то, чтобы отыскать среди людей самого достойного. Похоже, нашла. Но опять же, по причине молодости, Инда долго задирала нос перед этим несчастным, мол, я такая, избранная и что ты должен… Не знаю, чего именно она от него добивалась, каких таких подвигов, но длилось это много лет. Я имею в виду — по человеческим меркам. Тот мужчина, когда познакомился с Индой, вовсе не был пылким юношей, ему уже пора было, опять же по человеческим меркам, жениться и завести детей. А вместо всего этого, связавшись с избранной Индой, он мучился долгие годы, стараясь прыгнуть выше головы, чтобы доказать ей, что… ну, он подходит для высокой чести быть ее возлюбленным. И он умер. Он не был стариком, но… думаю, надорвался или просто заболел. Он умер.

— И она сошла с ума от горя? — еле слышно спросила Шазаль.

— Нет, — Валли принялся выгребать из углей пропекшиеся ракушки. — Тогда она решила, что поумнела, и начала искать следующего. На этот раз дело происходило значительно быстрее. Кандидат нашелся, и тетушка быстренько его приблизила к своему заждавшемуся телу.

Шазаль покоробила его грубость, но девушка промолчала. Ей хотелось дослушать рассказ до конца.

Подросток, отодвигая ракушки подальше от огня, чтобы они немного остыли, сделал паузу и продолжил:

— Этот кандидат под номером два оказался весьма ушлым. Он, в отличие от первого, быстренько сообразил, что именно означает «избранность» его возлюбленной. И, насколько я представляю себе эту ситуацию, начал требовать от Индарсы чудес. Типа, «ах, любимая, я тебя недостоин, я так беден и стыжусь своего рванья…», «Ах, счастье мое, я не могу быть рядом с тобой, поскольку родился в семье сапожника пьяницы и оскорблю своей родословной твоих родителей…». Короче, сестренка, кандидат номер два стал богатым и знатным и… завел себе молоденькую любовницу, которая восторженно смотрела ему в рот, пила воду с его ног и ничего не говорила о своей собственной избранности.

— Не может быть! — не сдержавшись, воскликнула Шазаль.