Феникс сапиенс

«Ты дело говоришь, — ответил дух вождя. — Только беда в том, что вода утекает и не возвращается. Я не знаю, куда она девается, может быть, низвергается с края земли, но никто никогда еще не видел, чтобы она текла назад. Разве мы хотим низвергнуться с края земли?!»

«Нет, нет, не хотим!» — закричали духи.

«А я вот что скажу, — возгласил дух шамана, — давайте вселимся в ветер! Он гоняет облака и приносит дожди, он разносит семена и поддерживает птиц в полете. Мы будем направлять ветер, от нас будет польза и, главное, ветер всегда возвращается! И мы рано или поздно вернемся».

«Ты прав! — ответил дух вождя. — Летим вместе с ветром на север и постараемся держаться вместе!»

Духи долго-долго носились с ветром, направляли его, приносили дожди в сухую саванну, разносили семена. Они повидали мир, который за горами, они увидели то, что далеко на севере и на юге, далеко на западе и на востоке. Иногда они разлетались в разные стороны и теряли друг друга, иногда снова собирались вместе. Однажды несколько духов, пролетая над родной долиной, решили, что хорошо бы вернуться навсегда. Но как?

«Мы хорошо поработали, нам бы снова воплотиться в людей!» — сказал первый дух.

«Но дух не может снова воплотиться в человека!» — ответил второй.

«Я придумал, придумал! — вскричал третий дух. — Мы же несем семена деревьев — вон те, с крылышками. Давайте вселимся в эти семена и опустимся на землю. А потом будем управлять всходами, чтобы из них выросли не деревья, а дети».

Вот так и возродилось наше племя, — закончила Мамаша.

Прыгулька с Веселькой уснули на половине сказки. Запевала пустила слезу. Камнебой с Красоткой сидели, обнявшись — голова Красотки на широком плече Камнебоя. Остроглаз с Приемышем глядели на огонь, а Землевед, казалось, был готов вскочить и броситься куда-то. Огонь в его глазах словно не отражался, а горел.

— Мне очень понравилась твоя сказка. И мне кажется, будто мы те самые семена, на том самом ветру.

Спали долго, проснулись лишь когда солнце поднялось на половину пути до зенита. Звери исчезли. Остатки вчерашнего пиршества на трапезной площадке — тоже. Зарытые куски кабанчика — тоже. Только ягоды остались нетронутыми, именно на них навалились путешественники, отряхиваясь от остатков сна. Землевед, взяв кисть, сел лицом к реке и, доев ягоды, поторопил остальных:

— Завтракайте быстрей, солнце высоко, мы должны были уже далеко уплыть.

— Отец, подожди! — ответила Красотка. — Давайте останемся здесь навсегда! Здесь так хорошо! Эти ароматные деревья с иголками — хочу жить среди них! Эти сладкие ягоды, эти милые звери, что словно добрые духи охраняют нас! Где мы еще найдем такое? Я устала плыть и плыть, отчаливать каждое утро и торчать весь день на этой куче бревен! Отец, давай останемся здесь!

Землевед сидел, обняв колени, и молчал, глядя на реку.

— Отец, Красотка права, — поддержал сестру Остроглаз. — Мне здесь тоже нравится. А вдруг дальше все станет хуже? Мне кажется, что здесь сейчас холодней, чем на родине в сухой сезон. Ты не боишься, что дальше будет еще холодней? Неужели мы ушли из племени для того, чтобы только плыть и плыть?

— Отец, нет!!! — вскричал Приемыш. — Мы здесь уже все знаем. Здесь уже неинтересно. Нельзя останавливаться, когда впереди за поворотом что-то неизвестное. Если вы останетесь, я поплыву один!

Землевед по-прежнему молчал, не меняя позы.

— Куда тебе, ты еще слаб и слишком мало знаешь, — ответил Камнебой, — ты погибнешь через пол-луны, да и с плотом не сможешь управляться.

— Все равно я через год подрасту, наберусь сил и уплыву!

— Впрочем, здесь есть один недостаток, — продолжил Камнебой. — Вам понравились ножи для еды, которые я вчера сделал?

— Нет, совсем не понравились — они крошатся, как будто песок из них сыплется, — ответила Запевала.

— Вот в том-то и дело. Здесь плохие камни. Я прошел далеко вдоль берега и не нашел ничего, кроме этих бурых рыхлых камней. Ни кремня, ни даже серого камня. Я не смогу сделать даже сто́ящего топора.

— Да и без топоров обойдемся, — вступила в спор Мамаша, — нам, главное, детей выносить и родить в покое, на ноги поставить на берегу, а потом и поплавать можно.

— Мне и так, и так хорошо — и здесь, и там вдали, и на плоту. И посмотреть хочется, что дальше, и с этими зверями расставаться не хочется, — подала голос Запевала. — Я всему рада.

— Отец, если не считать несовершеннолетнего Приемыша, нас — тех, кто хочет остаться, — больше.

— Я тебе покажу «несовершеннолетний»! Я хоть и меньше, но умней тебя. Вот вырасту, дождешься!

Землевед встал: