Феникс (СИ)

- Мне нужно было выместить злость, - сказала она. – И это помогло. Во всяком случае, теперь кроме ненависти я могу испытывать и другие чувства.

- И какие же? – осторожно спросила Санса.

Маргери повернулась и посмотрела на подругу:

- Я чувствую, что обретаю здесь покой.

***

Она сложила вдвое исписанный с обеих сторон лист бумаги, положила в конверт и скрепила печатью. Маргери давно не писала бабушке, и леди Оленна сама уже два месяца не присылала ей известий. Что ж… пора предоставить ей небольшой отчёт. Вдаваться в пикантные подробности Маргери, конечно, не стала, да леди Тирелл и не нуждалась в них – и без того всё понимала.

Необходимость поделиться новостями была по большому счёту прикрытием - Маргери очень скучала по единственной оставшейся в живых родной душе. И даже короткие, суховатые письма бабушки согревали душу. То, что Оленна Тирелл не умела быть сентиментальной, не значило, что она не любила внучку.

Когда с письмом было покончено, Маргери вновь охватила тревога. Этажом выше, за тяжёлой дверью Джон уже ждал её.

Она осторожно высунулась в гостиную. Никого. Из комнаты Фриды не доносилось ни звука – все уже спали.

Глянув напоследок в зеркало, Маргери захватила со столика свечу и выскользнула из спальни.

Он не знал, чего ему ждать. Маргери ничего не обещала, но как раз это и заводило больше всего. Джон расхаживал по комнате и, разозлившись, уже собрался ложиться, когда в спальню постучали.

- Джон?..

Он в два прыжка пересёк комнату и распахнул дверь. Маргери стояла на пороге и растерянно улыбалась. Джон отошёл, впуская её, выглянул в коридор и спешно закрыл дверь.

Первым желанием было кинуться на неё, сгрести с охапку, уронить на кровать… Но Джон не собирался повторять вчерашнюю оплошность. Он мягко забрал у неё подсвечник и поставил на тумбу. Маргери судорожно вздохнула. Повисло неловкое молчание. Затуманенным взглядом Джон рассматривал хрупкую фигурку, затянутую в узкое шерстяное платье с глухим вырезом - целомудренный наряд будоражил фантазию.

Он положил руки ей на талию, притягивая к себе. Маргери подалась навстречу. Ещё секунда, и Джон накрыл её губы своими. Седьмое пекло! Он мечтал об этом весь день. В этот раз они целовались медленно, с чувством, смакуя каждое прикосновение. Маргери качнулась, но крепкие руки надежно подхватили её ослабевшее тело. “Я снова теряю контроль…” отстраненно думала она, пока язык Джона ласкал её собственный. “О, боги, в которых я не верю, где он научился так целовать?..” Мысли путались. Ладони Джона скользнули выше, стискивая её, но добравшись до груди, сменили силу на нежность. Он гладил её сквозь одежду, и Маргери млела под этими прикосновениями. Сквозь мягкую ткань Джон почувствовал, как напряглись её соски, и его мужское естество заныло от напряжения. Маргери это уловила и обхватила его прямо через штаны. Джон рвано вздохнул и инстинктивно толкнулся навстречу её руке. Дрожащими пальцами нащупал шнуровку на спине её платья и, путаясь, принялся развязывать. Под платьем ничего не было. Это внезапное открытие отозвалось новой волной тягучего возбуждения – Джон гладил её спину, стискивал, сжимал… Она могла бы помочь ему расправиться со шнурками, но так приятно было чувствовать это вожделение и нетерпение, исходившее от его рук – никогда, никогда прежде Маргери не испытывала подобного. Ей показалось, что минула вечность, прежде чем её платье, скользнув по гладкой коже, упало к ногам.

Она легко перешагнула через свой целомудренный наряд, непривычно стесняясь под взглядом Джона, взиравшего на неё так, словно Маргери была ожившей Девой. Но Джон не знал новых богов, он видел её - такую несгибаемую и хрупкую одновременно.

- Теперь ты, - Маргери улыбнувшись, потянулась к завязке его штанов.

Она чувствовала себя так, будто снова была невинной, вот только… Нет, с Томменом было иначе – слишком неловко с его стороны, и слишком наиграно с её. Маргери просто выполняла свой долг. Но сейчас… Сейчас всё было до дрожи по-настоящему – прикосновения, дыхание, эмоции. Она сознательно избегала слова “чувства”, боясь произнести его даже в мыслях – слишком большую опасность оно несло. “Не хочу! Не хочу думать о Томмене. Не хочу думать ни о чём”, стучало в висках. “Хочу прикасаться к нему, хочу чувствовать его, и лети всё остальное в пекло”.

…Она лежала на спине, раскинув руки, словно сдавалась на милость победителя. И это было правдой. Маргери сдалась. Джону, себе самой, своей цели… Всё вдруг отступило на задний план и стало таким несущественным в сравнении с ласкающими её тело руками и хриплым сбивчивым дыханием у самой шеи с нервно пульсирующей жилкой. Она запрокинула голову, рассеянно глядя в потолок и теряясь в собственных ощущениях, пока язык Джона скользил по её шее. Маргери была почти готова умолять его взять её, ожидание казалось невыносимым, смертельным. Он прижался к ней, вжимая, вдавливая её в постель, и Маргери обвила ногами его бёдра, скользнула рукой между их прижатыми друг к другу телами, нащупала дрожащий от возбуждения член и направила в себя.