Феникс (СИ)

— Все-таки решила окончательно к нему перебраться?

— Нет, — пискнула я, глотая слезы. — Скорее наоборот. Пойдем.

Я увела его на кухню, усадила за стол, сделала вкусный чай, к которому он, очевидно, не притрагивался с тех пор, как я уехала. За чашкой ароматного горячего напитка, я рассказала папе все. Про Анфису и Гошу, про суд, про Катю и ее покойную маму, про мое знакомство с Фениксом и фотосессию, про такое странное, лестное и жутко своевременное предложение от московского агентства.

В ответ на мою откровенность папа долго молчал.

— Ну, — не выдержала я. — Скажи что-нибудь.

Отец отпил чая, почмокал, облизнулся.

— Знаешь, мы с твоей мамой не всегда жили душа в душу, — начал он.

Совсем не то, что я ожидала услышать.

— При чем тут мама?

— Не перебивай, — цыкнул отец и я осекалась. — Мы, конечно, еще в школе влюбились, но потом я не поступил и ушел в армию. Она ждала. Почти дождалась. Немного не повезло мне. Или нам.

У меня сердце в пятки упало. Я впервые об этом слышала.

— Что ты такое говоришь?

— Правду, Ирсуль. Она влюбилась, честно мне написала. Когда я вернулся, твоя мама жила с каким-то зеком. Весь синий, места живого не было. Не знаю, что она в нем нашла. Приворожил он ее что ли?

— Синий? — повторила я эхом.

— Ага. В наколках. Только с зоны откинулся. Соседи говорили, он к ней на улице пристал, уболтал. А потом стал приходить, пока не увел из дома совсем. Я поверить не мог, пока своими глазами его не увидел. Наглый, трусливый гад. Она институт забросила, стала работать. Он все деньги забирал на выпивку. А потом она пришла ко мне. Вся в крови, едва живая. Упала в ноги и прощения просила, пока я скорую вызывал. Ублюдка этого убить хотел, да его в тот же вечер закрыли. Оказалось, на дело сходил неудачно, вот злобу и выместил.

— Папа, как же?

Я закрыла рот руками, не веря. Моя мама. Родная, уютная, которая пахла печеньем, которая пела мне и гладила по голове.

— Вот так, Ирсен.

— Ты простил ее?

— Конечно, простил. Я любил ее очень. Да и сама она потом признавалась, что как знамение нашло.

— Поэтому ты… — меня осенило.

Отец только кивнул.

Значит вот почему он так психовал из-за Гоши. Думал, я так же, как и мама связалась с бандитом.

Не дав очнуться от этого открытия, папа огорошил очередным признанием:

— А он ведь приходил ко мне, Ирсуль, — проговорил папа. — Гоша твой.

— Что? — я ушам своим не поверила.

— Ага. Через неделю, как ты удрала. Он вроде нормальный. Разрисованный, как клоун, конечно, но пообещал, что будет о тебе заботиться, не обидит. Я думал, врет или бахвалится, но… Анфиса Павловна, похоже, преувеличила. Не похож твой Фенов на кретина, хотя качественно под него замаскировался.

Я заулыбалась, стирая слезы с глаз. Почему все так не вовремя. Как бы мне хотелось сейчас обнять папу, поблагодарить его и уехать обратно к Гоше, сказать, что он гад, конечно, раз провернул такое тайком, но… Но это было в его стиле. Он действительно переживал и постоянно просил быть с отцом помягче. Мои мужчины сговорились за спиной.

— Зря ты уезжаешь, дочь, — тут же добавил папа, чтобы у меня не было возможности повозмущаться на счет его знакомства с Гошей. — Может я поговорю с бабушкой?

— Не смеши, пап, — отмахнулась я. — Тебя еще в этой истории не хватало. Не станет Анфиса никого слушать. Только хуже сделаешь.

— Не хочу, чтобы ты уезжала. Одна еще и в другую страну. Мало ли, какие там люди. Вдруг это сутенеры какие.

— Прекрати. Гоша же работал с этим агентством. Там проверенные люди. Обещаю звонить каждый час никому не отдавать паспорт и бежать при любой сомнительной ситуации.

— Ирк…

— Мне просто нельзя здесь оставаться, пап. Гошка меня не отпустит. И я не смогу от него оторваться. А надо…

Я вздрогнула, потому что зазвонил телефон. Гоша. Я вскочила, схватила мобильный и вышла из кухни.

— Да, Фен, — ответила спокойно, стараясь убрать дрожь из голоса.

— Ты как, малыш? Поговорили? — бодро спросил Гоша.

Я слышала на фоне шум супермаркета и Катин безостановочный лепет. Сердце сжалось. Сейчас самое сложное — наврать ему.

— Да. Все хорошо.

— У тебя голос странный.

— Ну… я немного разволновалась.

— Ясно.

— А еще, Игорь Фенов, у тебя проблемы, — я постаралась звучать грозно и весело одновременно.

— О, черт. Старик сдал мен ла? Ирс, все ради тебя, правда. Ну я не мог просто ждать, пока ты прекратишь на него дуться. Он нормальный мужик. Хотя не особенно был мне рад.

— Ладно. Живи, — смилостивилась я и тут же начала тараторить, чтобы выдать главное. — Гошик, я останусь у папы до завра. Тут пыльные перекати поле, и он опять не ест нормально.

— Да, конечно. Не вопрос. Хочешь, я заберу завтра?

— Нет, не надо.

Гоша помолчал. Наверно думал, что я могу вернуться к отцу, съехать от него. Я взмолилась, чтобы он не начал задавать вопросов об этом.

— Ладно. Дома поговорим, да? Буду скучать без тебя ночью, — свернул Фенов разговор, чтобы не говорить о таких вещах по телефону.

— И я… буду скучать, — проговорила, едва ворочая языком. — Люблю тебя.

— Я тебя тоже, сладкая. Целую.