Феникс в огне

Джош и сам был удивлен. Нет, не своим вмешательством, а тем, насколько остро он прочувствовал то, каким будет для Габриэллы этот вечер, если она отправится домой. Шум дождя. Спящий ребенок. Пустая спальня. Бесконечная тоскливая ночь. Нет. Это лишь усугубит переполняющее ее беспокойство.

— Черт побери, а вам откуда известно, что нужно моей дочери?

Габриэлла украдкой подмигнула Джошу.

— Он прав, папа. Меньше всего мне сейчас хочется сидеть дома и размышлять о случившемся. Все будет в порядке.

— Я отменю заседание, — предложил профессор.

Она покачала головой.

— Об этом нечего даже и думать.

— Хорошо, но к девяти я вернусь домой, — угрюмо проворчал Питер Чейз.

— Не торопись.

— Мне не нравится, что тебе придется вести машину в такую непогоду.

— Профессор Чейз, я сейчас провожу Габриэллу до дома. Она оставит там машину, а я отвезу ее в ресторан и обратно.

Джош не знал, обрадовался ли отец Габриэллы такому предложению. Оно должно было бы успокоить его, но Питер Чейз оставался чем-то недоволен.

— Папа, ступай, а то опоздаешь на свое заседание. За меня не беспокойся. Джош обо мне позаботится.

Она чмокнула отца в щеку, и тот ушел, предварительно смерив Джоша долгим, пристальным взглядом, каким, вероятно, истязал мужчин с тех пор, как его дочь впервые побывала на свидании.

По дороге до ресторана Джош расспрашивал Габриэллу о дочери. Она с удовольствием рассказывала ему о мелочах повседневной жизни, каждая из которых является настоящим маленьким чудом, когда ребенку почти три года. Рассказывая о Куинн, Габриэлла заметно успокоилась. Напряжение, звучавшее в ее голосе, постепенно исчезло.

— Как вам живется вместе с отцом?

— Так лучше и для него, и для Куинн.

— А для вас?

— Для Куинн очень важно, чтобы рядом был мужчина. Я ни за что не смогла бы то и дело летать в Рим и обратно, если бы не папа, — не сразу ответила она.

Джош чувствовал, что Габриэлла что-то недоговаривает, но не стал настаивать.

— Кажется, вы говорили, что у девочки есть няня?

— Говорила. Нянь было несколько, но все равно я не могла со спокойной душой оставить ее даже на одну ночь, если дома не было папы.

— А почему нянь было несколько? У вас трудный характер?

Джошу хотелось задать ей совсем другие вопросы, но он чувствовал, что она к ним еще не готова.

— Очень трудный, — с вызовом ответила Габриэлла.

Джошу понравилось то ощущение, которое он испытал, когда эти слова окатили его. Они поднимали настроение.

— Не могу в это поверить.

В ответ она рассмеялась, и этот звук был еще лучше.

Смех Габриэллы откликнулся во всем теле Джоша. Он вдруг поймал себя на мысли о том, что с самой первой встречи хотел услышать, как она смеется вот так. Райдер ощутил истинное наслаждение, когда понял, что он, пусть и частично, облегчил стресс, придавивший эту женщину. С ним она смогла хоть как-то расслабиться. Но Джош предпочел не думать об этом. Подобные мысли были очень опасными для человека, полного решимости ни с кем не связываться до тех пор, пока он не найдет ответов на несколько очень сложных вопросов относительно себя самого.

— Мой отец считает, что мне все еще семнадцать, — улыбнулась Габриэлла.

— Да, именно так он смотрел на меня.

— Вот как?

Джош кивнул.

— Ой, извините.

— Все в порядке.

— На самом деле все было гораздо проще, когда мне было семнадцать. Тогда мои поклонники ждали от папы такого взгляда.

Джош мысленно отметил, что Габриэлла косвенно включила его в число своих поклонников. По какой-то необъяснимой причине это наполнило его счастьем.

Он остановился на запрещающий сигнал светофора. Огненно-красный свет согрел лицо Габриэллы, озарил языками пламени ее длинные волосы. Она почувствовала на себе взгляд Джоша. Ее глаза наполнились восхитительным золотым сиянием осенней листвы. Дождь выбивал на лобовом стекле ровный успокаивающий ритм.

«А что будет, если я поеду дальше, до самого Манхэттена? Что случится, если я приглашу Габриэллу к себе домой, приготовлю коктейли и поставлю компакт-диск с мелодичным джазом в исполнении Джона Колтрейна? Могу ли я признаться в том, что мне хочется попасть в эту категорию и понять, почему Питер Чейз так подозрительно смотрит на мужчин, которых, как ему кажется, интересует его дочь?

Нет. Оставь ее в покое. Ты не свободен. Ты в плену у своих видений».

Краем глаза Джош видел левую руку Габриэллы, лежащую на колене. Ему захотелось взять ее, потрогать, ощутить прикосновение к коже, изучить рельеф костей и сухожилий, проверить, не испытывает ли она нечто подобное.

«Ты не можешь прикасаться к ней и к кому бы то ни было до тех пор, пока не выяснишь, чем вызвано столкновение настоящего с прошлым».

Ресторан располагался на Чапел-стрит, в здании Викторианской эпохи, полы которого были выложены плиткой. Непогода вынудила многих остаться дома, поэтому Джошу и Габриэлле достался на двоих самый маленький из четырех залов. За час, прошедший до приезда Малахая, они говорили только о своей жизни до Рима, словно заключили молчаливое соглашение избегать той темы, которая давила на обоих, и решили насладиться обществом друг друга.