Фениксы и сфинксы. Дамы Ренессанса в поэзии, картинах и жизни

Оно было так красиво, а выписанные темной краской глаза Иисуса были так добры, что Клавдия могла смотреть на него долго и не думать о том, что происходило с ее телом. В этой позе, которую ее исповедник фра Лоренцо очень осуждал, указывая, что супружеский долг достойно осуществлять лишь в единственном положении, указанном Богом, главное было то, что муж не мог видеть выражения ее лица. И Клавдия могла позволить себе непочтительность мимики, гримасу страдания, разрешить себе кривить губы и гнуть брови. Можно было не контролировать каждую секунду свое лицо, не забывая только издавать довольные звуки через правильные промежутки. Но если же муж был добр и ласков, как сейчас, он укладывал Клавдию на спину и старался доставить ей удовольствие. И если замечал малейшую морщинку страдания, след омерзения, то начинал орать на нее за то, что она не наслаждается. Он приказывал ей получать удовольствие, и часто бил ее для того, чтобы она делала это побыстрее, ведь он такой умелый, превосходный любовник, ведь все женщины обожают с ним кувыркаться.

Так случилось и в этот вечер. После Клавдия лежала в темноте, слезы тихо катились по ее лицу. Жизнь казалась ей беспросветным тупиком. То, что ей предстояли еще годы подобного существования, наполняло ее серой тоской. Оставить мужа она не могла – отец никогда бы не принял ее назад, он же был так доволен устройством этого брака. Сбежать было некуда – в монастырь без вклада ее бы не приняли, да и муж стал бы ее искать и имел законное право забрать ее из любой обители. Бродяжничать на дорогах и просить милостыню? Он бы нашел ее, догнал и наказал. Голова ее раскалывалась от нестерпимой боли, потому что выхода не было никакого и потому что сердце ее было полно ненависти.

Джотто. «Аллегория Отчаяния». Фреска из цикла «Аллегории Добродетелей и Пороков», 1304–1305 гг. Капелла Скровеньи (Падуя)

СЕМЬ ПОРОКОВ В ЭТОМ ЦИКЛЕ ДЖОТТО – ГЛУПОСТЬ, НЕПОСТОЯНСТВО, ГНЕВ, НЕСПРАВЕДЛИВОСТЬ, НЕВЕРНОСТЬ, ЗАВИСТЬ И ОТЧАЯНИЕ. В ОТЛИЧИЕ ОТ ОСНОВНОГО ЦИКЛА ФРЕСОК, ОНИ ВЫПОЛНЕНЫ В СДЕРЖАННОЙ ОДНОТОННОЙ ГАММЕ (ЧТО ПОДЧЕРКИВАЕТ ВТОРОСТЕПЕННОСТЬ ЭТОЙ ГРУППЫ ИЗОБРАЖЕНИЙ). ЧТО ИМЕННО СИМВОЛИЗИРУЕТ КАЖДАЯ ФИГУРА, ЗРИТЕЛЮ ПОДСКАЗЫВАЕТ ЛАТИНСКАЯ НАДПИСЬ НАВЕРХУ. В ДАННОМ ИЗОБРАЖЕНИИ «ОТЧАЯНИЯ» ОБРАТИТЕ ВНИМАНИЕ НА МАЛЕНЬКУЮ ЧЕРНУЮ ФИГУРКУ НАД ГОЛОВОЙ ВИСЕЛЬНИЦЫ. СУДЯ ПО ТОМУ, ЧТО ОНА НЕ ИЗЛЕТАЕТ ИЗ ТЕЛА, А УСТРЕМЛЕНА К НЕМУ ВНИЗ, И В РУКАХ У НЕЕ КРОШЕЧНЫЙ КРЮЧОК, С КОТОРЫМ ЧАСТО ИЗОБРАЖАЛИ БЕСОВ – ЭТО НЕ ДУША САМОУБИЙЦЫ, А ЗАБИРАЮЩИЙ ЕЕ ДЕМОН.

Все чаще и чаще она возвращалась к мысли о том, чтобы умереть. Когда мужу казалось, что Клавдия покорно слушает его, запоминая уроки жизни, она рисовала себе в мыслях маршрут, как выйдет из дома, пойдет к Понте Веккьо и бросится с моста в Арно. Какая после этого настанет тишина. Клавдия воображала, кому перед этим из родни раздаст свои украшения, какое платье наденет и как заплетет волосы. Мимо каких домов и церквей будет идти, представляла, как по пути будет трогать камни их стен и прикасаться к шершавой коре встречных деревьев. Она вспоминала ощущение прикосновений камней и коры к пальцам – на время ей становилось легче, и у нее появлялись силы еще немножко потерпеть.

Впрочем, однажды вырвавшись от опеки лакея и заботы своей старой служанки, Клавдия в одиночку зашла в плохой квартал и нашла дом некой женщины. (О ней она узнала из болтовни жены того самого мошенника Медичи). Женщина из плохого квартала варила злые зелья и, отдавая пузырек этой клиентке с безжизненным белым лицом, погасшими глазами и искривленным в молчании ртом, ведьма клятвенно пообещала, что никто ни о чем не догадается, и похоронят покупательницу не за оградой с самоубийцами, а с честью, и прочтут все положенные молитвы. Клавдия дала себе срок до августа.

А 30 июля ее любимый дядя вернулся во Флоренцию из изгнания. «Боже, Боже! – радовалась она. – Он вернулся!» И плакала слезами счастья. А потом осознавала, что ведь это ничего не изменит, и снова плакала.

Когда дядя обустроился, муж пригласил его на торжественный ужин – еще бы! Такой герой гвельфов! Так храбро боролся против императоров ради блага Флоренции! За ужином, разделывая фаршированного яблоками лебедя, муж с удовольствием слушал байки дяди-поэта о его путешествиях и битвах.

Захмелев, дядя залюбовался Клавдией, которая слушала его, разрумянившись, с блеском в глазах. И он принялся расхваливать ее мужу, которого видел второй раз в жизни, ее достоинства и таланты: