Фениксы и сфинксы. Дамы Ренессанса в поэзии, картинах и жизни

Вряд ли Лодовико думал, что она будет довольна поджарой мальчишеской фигурой мужа, наоборот, он наверняка надеялся, что по контрасту она будет скучать о его мощном торсе и мускулистых руках солдата. Но нет, Чечилия с облегчением выкинула воспоминания о постели Сфорца из своей головы и в супружеской кровати засыпала, порой покровительственно обнимая супруга, а не наоборот, как предписывают заповеди. А муж ее, хоть в юности тот еще был шалун и кутила, теперь угомонился и был счастлив своим достатком, женой и независимостью от родни, которым он теперь не помогал так же, как когда-то они не помогали ему.

На вилле, подаренной герцогом, Чечилия делала что хотела. Друзья-гуманисты, поэты и писатели, с восторгом собиравшиеся в ее небольших покоях в герцогском дворце, с еще большим восторгом приходили теперь в ее просторный дом и наполняли его стихами, музыкой и весельем. Тогда и прибился к этому кругу тот самый фра Маттео Банделло, и даже маркиза Изабелла д’Эсте захаживала, когда бывала в Милане с визитом, ведь она так любила науки и искусства, а тут бывал весь цвет общества.

Со временем Чечилию – мать бастарда герцога! – стали снова приглашать во дворец на пиры. Герцогиня Беатриче уже не возражала – у нее возник другой повод для беспокойства. Дело в том, что, хотя любовь герцога к жене была настолько сильна, что даже ее первые роды и изменение фигуры не поколебали его страсти к ней, она оказалась недостаточно сильной, чтобы этого не сделали ее следующие роды. После появления на свет второго сына Беатриче, которой было уже целых 20, из Ювенты превратилась в Юнону, из весны своей жизни вступила в лето. Лодовико же совершенно неожиданно заметил, что в свите жены есть 14-летняя фрейлина Лукреция Кривелли – красивая, словно статуэтка из слоновой кости, нежная… В общем, девица, которую хотелось защищать и оберегать, словно котенка.

Беатриче, узнав правду, негодовала – но уже не так бушевала, как ранее, при Чечилии. Или дело в том, что у жен подобных мужей со временем вырастает на сердце мозоль? Или просто пыл новобрачной любви угас? А может, Беатриче и сама была рада отдохнуть от ласк могучего воина с бычьей шеей, тем более что вскоре она опять забеременела и дни ее протекали тяжело.

Чечилия бывала во дворце на балах и приемах. Однажды она узнала, что ее друг Леонардо пишет портрет новой фаворитки – Лукреции Кривелли. И решила заглянуть в студию, сама не зная почему. Действительно, девушка была прелестна. Милой деталью на портрете оказался новомодный налобничек – украшение, называемое ферроньеркой.

Но, как с удовольствием поняла Чечилия, душа у новой фаворитки была простовата, а ум не особо просвещен, и потому Леонардо, создавая портрет, не болтал с ней и не сумел впасть в то состояние полувлюбленности, в котором он создал лучшие свои работы, к коим она причисляла свое изображение.

Леонардо да Винчи. «Прекрасная Ферроньера». 1490-е гг. Лувр

ПОРТРЕТ НЕИЗВЕСТНОЙ ЖЕНЩИНЫ КИСТИ ЛЕОНАРДО ОЧЕНЬ РАНО ПОПАЛ ВО ФРАНЦИЮ И ДОЛГОЕ ВРЕМЯ СЧИТАЛСЯ ИЗОБРАЖЕНИЕМ ЛЮБОВНИЦЫ КОРОЛЯ ФРАНЦИСКА I – НЕКОЙ МАРГАРИТЫ-ЖЕСТЯНЩИЦЫ (Т. Е. «ФЕРРОНЬЕРЫ»). СКОРЕЙ ВСЕГО, ЭТО ПОЛНОСТЬЮ ВЫМЫШЛЕННАЯ ЛИЧНОСТЬ. УКРАШЕНИЕ-НАЛОБНИЧЕК, «ФЕРРОНЬЕРКА», В ПОЗДНЮЮ ЭПОХУ ПОЛУЧИЛО НАЗВАНИЕ ПО ЭТОЙ КАРТИНЕ, А НЕ НАОБОРОТ.

КОГО ИМЕННО ИЗОБРАЖАЕТ ПОРТРЕТ – ДОСТОВЕРНО НЕИЗВЕСТНО, ОДНАКО СТИЛЬ ЖИВОПИСИ И ФАСОН ОДЕЖДЫ И ПРИЧЕСКИ ЧЕТКО УКАЗЫВАЮТ НА МИЛАН 1490-Х ГОДОВ. НАИБОЛЕЕ ПОПУЛЯРНАЯ ВЕРСИЯ – ДЛЯ КАРТИНЫ ПОЗИРОВАЛА ЛУКРЕЦИЯ КРИВЕЛЛИ, ВТОРАЯ ИЗ ЗНАМЕНИТЫХ ФАВОРИТОК ЛОДОВИКО СФОРЦА. ПО ДОКУМЕНТАМ ИЗВЕСТНО, ЧТО ЛЕОНАРДО ТОЧНО КАК-ТО ЕЕ НАПИСАЛ. (ОДНО ВРЕМЯ СЧИТАЛОСЬ, ЧТО НА КАРТИНЕ «ДАМА С ГОРНОСТАЕМ» ИЗОБРАЖЕНА ТА ЖЕ САМАЯ ЖЕНЩИНА, ПОЭТОМУ В ПОЗДНЕЕ ВРЕМЯ НА КАРТИНЕ ИЗ КРАКОВА ПОЯВИЛАСЬ НАДПИСЬ «LA BELE FERIONIERE / LEONARD D’AWINCI», ЧТО ВНЕСЛО ЕЩЕ БОЛЬШУЮ ПУТАНИЦУ.)

ОДНА ИЗ СВЕЖИХ ВЕРСИЙ – ЭТОТ ПОРТРЕТ ИЗОБРАЖАЕТ ЗАКОННУЮ ЖЕНУ ГЕРЦОГА, ОДНАКО НА ВСЕХ СВОИХ ДОСТОВЕРНЫХ ИЗОБРАЖЕНИЯХ БЕАТРИЧЕ Д’ЭСТЕ ВСЕГДА НАМНОГО БОЛЕЕ ЭНЕРГИЧНАЯ И ДЕРЗКАЯ.

Герцогиня Беатриче позировать портретисту мужниных фавориток надменно отказалась. А вот ее сестра маркиза Изабелла, супруг которой усердно трудился копьем и мечом, чтобы обеспечить ей роскошь, наоборот, утомляла Леонардо подобной просьбой. Она часто бывала в Милане – ей тут было вкусно и весело, нравилось вести умные беседы с Лодовико Сфорца и сдерживать улыбку, глядя на свою глупую капризную сестру. Но Изабелле удалось вымолить у мастера лишь набросок, и то – какой-то обычный, а на то, чтобы сотворить магию с помощью масляных красок у Леонардо вечно не хватало времени, сколько б прекрасная маркиза ни умоляла, как бы его ни преследовала.