Фениксы и сфинксы. Дамы Ренессанса в поэзии, картинах и жизни

ПРЕДПОЛОЖИТЕЛЬНО, ПАРНЫЕ ПОРТРЕТЫ СУПРУЖЕСКОЙ ЧЕТЫ УРБИНСКИХ ГЕРЦОГОВ СЧИТАЮТСЯ РАБОТОЙ РАФАЭЛЯ (ВЫХОДЦА ИЗ УРБИНО), ХОТЯ СЕГОДНЯ ЕГО АВТОРСТВО СТАЛИ СТАВИТЬ ПОД ВОПРОС. ЕЛИЗАВЕТА ГОНЗАГА И ЕЕ МУЖ ИЗОБРАЖЕНЫ В СТРОГО ФРОНТАЛЬНОЙ ПОЗЕ, ПРИСТАЛЬНО СМОТРЯЩИМИ НА ЗРИТЕЛЯ. С ОДНОЙ СТОРОНЫ, ПОДОБНОЕ ИЗОБРАЖЕНИЕ СТРОГО В ФАС ЕЩЕ БЫЛО НЕ ОЧЕНЬ РАСПРОСТРАНЕНО, С ДРУГОЙ – ПОЗА У ОБОИХ ПЕРСОНАЖЕЙ СЛИШКОМ СТАТИЧНА, ТО ЕСТЬ АРХАИЧНА. ОТДЕЛЬНАЯ ЗАГАДКА – ФЕРРОНЬЕРКА НА ЛБУ ГЕРЦОГИНИ В ФОРМЕ СКОРПИОНА, ОНА ПОРОЖДАЕТ МНОЖЕСТВО РАЗЛИЧНЫХ ТОЛКОВАНИЙ.

Они взяли беглянку под свою защиту – а их совокупному могуществу не мог противостоять даже Чезаре Борджиа. В чем-то они завидовали Барбаре: она могла уйти от несчастного брака, а они – никогда. Муж Изабеллы был болен сифилисом и влюблен в Лукрецию Борджиа; муж Лукреции относился к ней соответственно с ее репутацией и ненавидел за измены; муж Елизаветы был импотентом, и кожа его была покрыта струпьями от болезни, называемой пеллагра. Но все три дамы были обязаны быть светилами своих дворов и выполнять свой монарший и супружеский долг с ласковыми улыбками. Что они и делали. В отличие от жены Бентиволио.

Спустя три года после бегства Барбарелла перестав прятаться по крепостям и монастырям, наконец, обрела надежное убежище в Ферраре, при дворе Лукреции Борджиа и Альфонсо д’Эсте. От назойливости мужа она откупилась, перестав претендовать на оставшееся в его руках приданое. Она наняла особняк, обставила его со вкусом и начала потихоньку собирать библиотеку взамен утраченной. И вдруг оказалось, что те качества, которые делали ее столь плохой солдатской женой, – образование, ум, прекрасные манеры, сдержанность и деликатность, превратили ее в предмет поклонения многих, в том числе поэтов, как только она очутилась при просвещенном дворе д’Эсте.

Ее гостиная теперь вечно полна гостями. Она проводит много времени в кастелло вместе с блистательной Лукрецией, окруженной поклонниками, и становится ее подругой. Барбарелла – всего лишь графская дочь и, разумеется, не так божественна, как герцогиня, но и ей посвящают стихи.

Рафаэль. «Портрет молодого человека (Пьетро Бембо)». Ок. 1504 г. Музей изящных искусств (Будапешт)

ИЗ ИСТОЧНИКОВ ИЗВЕСТНО, ЧТО РАФАЭЛЬ НАПИСАЛ НЕКИЙ ПОРТРЕТ МОЛОДОГО ПЬЕТРО БЕМБО, С ДАВНИХ ПОР СЧИТАЕТСЯ, ЧТО ЭТО – ИМЕННО ОН. ПОЗА ИЗОБРАЖЕННОГО ГОРАЗДО ЖИВЕЕ И ИНТЕРЕСНЕЙ, ЧЕМ НА ПОРТРЕТАХ УРБИНСКИХ СУПРУГОВ – ЭТО «ТИПИЧНЫЙ РАФАЭЛЬ», НА СОТНИ ЛЕТ ВПЕРЕД ЗАГИПНОТИЗИРОВАВШИЙ ХУДОЖНИКОВ И ЗРИТЕЛЕЙ СВОИМ МАСТЕРСТВОМ И ЛЕГКОСТЬЮ КИСТИ.

ИЗОБРАЖЕННЫЙ ПОЛОЖИЛ РУКИ НА ПАРАПЕТ-ОБМАНКУ: ЭТОТ ПРИЕМ, ЗАИМСТВОВАННЫЙ ИТАЛЬЯЦАМИ У НИДЕРЛАНДЦЕВ (КАК И ВСЯ ТЕХНИКА ПИСЬМА МАСЛОМ ВМЕСТО ТЕМПЕРЫ) БЫЛ ОЧЕНЬ ПОПУЛЯРЕН. ОН ПОЗВОЛЯЛ СОЗДАТЬ ИЛЛЮЗИОНИСТИЧЕСКУЮ ПРЕГРАДУ МЕЖДУ ЗРИТЕЛЕМ И ПЕРСОНАЖЕМ КАРТИНЫ.

Лукреция читает вслух приятельнице фрагменты из пламенных и изящных писем, которые присылал ей влюбленный Пьетро Бембо. Теперь поэт не появляется в Ферраре – боится попасть под горячую руку ревнивого мужа. Барбарелла прекрасно понимает жалобы Лукреции на супруга – ведь так часто в браках по расчету мужья не любят, а лишь блюдут собственность и лелеют гордость. Альфонсо д’Эсте, обманутого благоверного, она видит нечасто – он в постоянных отлучках из-за военных кампаний. В памяти Барбареллы мелькает лишь образ угрюмого коренастого мужчины.

Влюбленные – Лукреция и ее поэт – переписываются тайком. Переписку помогает поддерживать хромой и веселый Эрколе Строцци. Лукреция, как и положено земной богине, пыталась было поймать и его в сети своего очарования, добавив поэта-латиниста в коллекцию авторов мадригалов о своей красоте. Но бесполезно – он уже увидел Барбареллу и навеки потерял голову.

Кого же увидел Эрколе Строцци? Женщину, которая так тщательно всю жизнь прятала чувства, что стала похожа на мраморную статую. И он безотчетно ощутил в ее глазах тот едва заметный оттенок страха, который подчас является невольным наследием очень сильной боли, – и немедленно воспламенился желанием развеселить эту даму и доставить ей неведомую дотоле женскую радость.

Барбара удивлена. Она собирает приданое для свадьбы своей старшей дочери Констанцы с его братом Лоренцо Строцци, и те чувства, которые она замечает во взгляде и словах своего будущего свойственника, пугают ее. Вдобавок его зовут Эрколе – «Геркулесом», так же, как и Бентиволио, ее мужа, и, значит, ни с чем хорошим это имя у нее не ассоциируется. Она пытается остановить Эрколе своей холодностью.

Ему 31, и когда он потом вспоминал годы до того августовского вечера 1504-г., всю ту череду великолепных сеньор, покоренных благодаря его таланту обольстителя, благодаря науке страсти нежной, изученной им, – Эрколе приходит к выводу, что все эти бесчисленные романы случались не зря.