Феномен

Маленький северный поселок вновь, спустя больше ста лет, после Тунгусского феномена, обрел славу на весь мир. Журналисты прибывали целыми самолетами, обнюхивали каждый закоулок, закармливали местное, не богатое население невиданными деньгами ради бессмысленных интервью, а особо отважные нанимали охотников и уходили в тайгу к месту взрыва. Помимо журналистов в Ванавару съехались поклонники паранормального и искатели сокровищ. Первые надеялись отыскать доказательства руки инопланетян в катастрофе вековой давности и даже вступить с ними в долгожданный контакт. Ну, а последние, вооружившись современным оборудованием и металлоискателями, надеялись отыскать другие осколки, возможно погребенные в сибирской земле. Ходили слухи, что Минобороны выделило не малые деньги на спонсирование этих поисков.

За неполный месяц население Ванавары практически удвоилось. Среди шума и гама, захлестнувшего поселок, никто не обратил внимания на троицу очередных искателей приключений.

Погода ночью переваливала за отметку ниже ноля, а, прошедший днем ранее, дождь скрыл ледяной коркой грязевые лужи. Ноги проламывали тонкий лед и погружались в илистую липкую жижу, из которой приходилось с трудом выбираться, затрачивая кучу времени.

Медведи после летней засухи и череды пожаров ходили голодными у самых окраин поселка в поисках еды перед зимней спячкой. Их присутствие постоянно ощущалось, любой шорох настораживал и пугал. Максимов прикупил у местного эвенка охотничье ружье за бесценок и не расставался с ним не на минуту ни днем, ни ночью. Он сам назначил себя ответственным за безопасность группы.

Каждый вечер они выбирали место для лагеря на ровном, продуваемым ветром пустыре, чтобы защититься от назойливой мошкары. Устроившись, раскладывали палатки и готовили еду из консервов, а рано утром собирались и снова отправлялись в путь.

Брат указывал дорогу, ориентируясь, по его словам, на внезапно возникающие видения. Они появлялись неожиданно, как кусочки пазлов, которые он подолгу собирал воедино в своей голове, чтобы выбрать верный маршрут. Об их причинах он не заикался, а Максимов и не думал интересоваться. Они вообще старались не обсуждать произошедшие события, будто их не было вовсе. Не сговариваясь, они оба решили, что так будет лучше. Братья общались только по делу, обсуждали поход, а если темы для разговора заканчивались подолгу молчали. В холодные вечера под кукование сов и убаюкивающие крики сверчков Максимов патрулировал лагерь с ружьем, возвращаясь к костру только для того чтобы погреться или перекусить. Затем он вновь уходил на пост и допоздна наблюдал за звездами в компании таежных елей со стреловидными верхушками к небу. Никогда он не тратил на это занятие столько времени. Звезды подмигивали, перемещались, загорались ярче и тускнели. Как они для него, так и он для них просто мелкая прозрачная пыль, но что-то общее теперь связало их и не отпускало.

Люди совсем перестали смотреть на звезды, их шейные мышцы атрофировались. Бетонная коробка стала синонимом безопасности. За сто лет ничего изменилось. Мы привыкли бороться друг с другом, воюя за каждый метр общей квартиры, совершенно позабыв, что дом остается беззащитен. Один раз нас уже прощупали, второй раз они не допустят такой ошибки. Пока же человечество не готово объединиться. Оно еще молодо и, как подросток не готово принимать взвешенные решения, действуя эмоционально, основываясь на сиюминутной выгоде. Только повзрослев, ему можно будет доверить спички. Остается только надеяться, что когда это произойдет, надежды на общий огонь еще не погаснут. А пока спички должны остаться в сохранности.

Брат большую часть времени проводил с Натальей. Она почти не разговаривала и передвигалась очень медленно. Ее время от времени посещали панические атаки. Она просыпалась ночью и могла долго кричать, не осознавая где находиться. Для того чтобы ее успокоить, брат давал ей транквилизаторы. Они оказывали седативный эффект, от которого Наталья могла не просыпаться по десять часов. У костра брат постоянно разговаривал с ней, она складывала голову ему на колени, а он поглаживал ее по волосам и защищал лицо от вылетающих из костра окалин. Максимов ни разу не слышал, чтобы она отвечала.

Чум они нашли вечером пятого дня. Жилище шамана завалилось одной стороной внутрь, а все проторенные тропинки не имели свежих следов.

— Может помер? — предположил Максимов.

На входе он откинул оленью шкуру с привязанным бревном для натяжки и вошел. Через отверстие в потолке очаг завалило пожелтевшими листьями, сломанными ветками и землей. Стоял запах тухлого мяса, повсюду жужжали потревоженные мухи.

Шаман лежал прикрытый шкурами на спине с откинутой головой и закрытыми глазами. Кожа его была такой сухой и морщинистой, что напоминала затвердевший зефир.

— Нашел его? — брат заглянул в чум следом.

— Мы не успели.

Максимов решил подойти ближе к шаману и проверить наверняка. Когда он ступил на наваленные листья, его нога провалилась в яму. С грохотом он рухнул на очаг. Подсохшие листья хрустели, как чипсы.