Феномен

Ветку Пинск – Гомель пока бомбить не будем: мы разбомбим – немцы за день восстановят, и снова по кругу. Я понимаю, что мосты уничтожать надо, но как раз нам это не требуется, планы на эту линию есть. А когда составы пойдут, начнём грабить те, что со свежим урожаем и которые немцы в Германию отправляют. Наши агенты, имеющиеся среди служащих железной дороги, передадут нам, какие грузы везут, и мы будем брать всё ценное.

Наш рейд прошёл более чем удачно и наделал немало шума. Мне прислали личное поздравление от товарища Сталина. Что по общим фронтам, за эти неполные десять дней есть свежие новости. Юго-Западный окружили, шесть дней назад замкнули колечко и теперь переваривают в котле. Перешеек в Крыму немцы перешли, давят, почти до Джанкоя дошли. На остальных фронтах без изменений. В нескольких местах пытались наступать, кое-где даже немного продвинулись, но это особо на ситуацию не влияет. Всё равно огромная дыра была в сторону Москвы, без передовой.

Что меня заинтересовало, так это срочный вызов в Москву. Я только добрался от линии обороны, которую ещё пересекали части корпуса, до штаба армии и начал входить в курс дела. Здесь же находился первый секретарь Минска, благодарил меня: трофеи радовали, мельницы работали круглосуточно, перемалывая зерно на муку. И тут шифровальщик принёс сообщение. Меня срочно требовали в Москву.

Пока готовили самолёт, двухместный истребитель, я общался с Васильевым, отдавал ему приказы, запланированные на ближайшую неделю, а также ввёл его в курс дела по мехкорпусу: мол, пусть ещё раз прогуляется через две недели, но готовиться нужно уже сейчас. Ну и передал конверт с планом операции «Удар».

Я решил повторить высадку диверсантов с транспортных самолётов, с миномётами, и ударами из них по вражеским аэродромам в разных местах. Но сначала необходима воздушная разведка, чтобы выявить эти аэродромы. Немцы их особо не прячут, так как авиации у РККА мало. Выполнение операции возлагаю на бригаду ВДВ, миномёты с расчётами пусть берут в отдельных батальонах тяжёлых миномётов. Пусть штаб армии проработает детали, и через неделю начинают. Подготовку нужно организовать уже сейчас.

Покинув здание штаба, я поговорил у машины с первым секретарём Минска, он ожидал меня снаружи, не слышал, какие задачи я ставлю: эта информация не для чужих ушей. Секретарь был назначен из Москвы, из местных подпольщиков товарищ, был вторым секретарём в Барановичах, высоко взлетел. Уфимцев его фамилия. Обсудили с ним добытое и что ещё планируется добыть. Картошки и пшеницы будет немало, почти весь город сейчас на стройке овощехранилищ и продовольственных складов.

Потом я покатил на аэродром, а оттуда сразу же вылетел на Москву. Летели полтора часа, даже поспать успел. Проснулся от тряски, когда самолёт, притормаживая, катил по бетонной полосе аэродрома.

Пока я выбирался на крыло и спускался на бетон, передав шлемофон и парашют лётчику, у истребителя уже ожидала машина со знакомым капитаном госбезопасности, это он обычно меня в Кремль возит. Хм, а приказ на прибытие пришёл от Генштаба, за их подписью. Переодеваться перед вылетом я не стал, как был в камуфляжном костюме с петлицами генерал-лейтенанта автобронетанковых войск и наградными колодками, так и остался.

Сел в машину, и меня повезли в Кремль. В машине были только шофёр и капитан. Молчаливые, ни слова не проронили. Я уже понимал, что встречу в кабинете Сталина маршала Шапошникова. В прошлый раз так же было: вызвал Генштаб, а у Сталина маршал ждёт.

В Кремле мне пришлось минуту подождать, а потом меня вызвали в кабинет, и первым вопросом, в лоб, был следующий:

– Это вы писали?

Я подошёл, взял протянутый мне лист бумаги и обнаружил своё послание Жукову. Чуть усмехнувшись, кивнул и сказал:

– Да, это моё сообщение.

– Вы действительно приказали бы убить генерала Жукова?

– Мне мои бойцы важнее, чем какой-то там генерал. Пусть своими бойцами командует, а к моим не лезет.

– Вы знали о том, что немцы собираются окружить войска Юго-Западного фронта?

Этого вопроса от Сталина я ожидал. Если недруги хотят подставить меня, они воспользуются сложившейся ситуацией, сместив акценты: мол, он знал, но специально увёл свои подвижные части подальше, чтобы не оказывать помощь, а это предательство. Значит, эту карту решили разыграть? Ладно.

– Да, знал, – честно ответил я.

Сталин, раскуривающий трубку, бросил на меня острый взгляд, но не прервал, когда я продолжил:

– Это логично, я бы сам там ударил, о чём и сообщил в Генштаб. Там что-то предприняли, но что, мне точно не известно. А вот точное время удара мне известно не было, захватом Минска я явно сбил их планы. Может, они раньше начали, чем планировали, может, позже. А у меня была задача провести громкий рейд, набрать запасов (всё же зима ожидается, а продовольствия у меня на полтора месяца) и вернуться. Поэтому когда, дойдя до границ с Польшей, я получил противоречащие друг другу истеричные приказы из Генштаба, я не сильно удивился.