Феномен

Когда чуть позже подошли основные немецкие войска, все три мотоцикла горели. На нас навели артиллерию и миномёты, про авиацию ничего не знаю. Тут меня и накрыло. Как видите, недолго я сдерживал немцев. А устроились мы на трассе Брест – Кобрин, Кобрин у нас за спиной километрах в десяти был.

Когда я очнулся после почти прямого накрытия, по дороге валом шли пехотные колонны и техника, понятное дело, немецкие. А группа немецких солдат осматривала наши позиции, и это плохо: местность открытая, как появишься из ячейки – сразу засекут. А если начать отстреливаться, то это будет мой последний бой. Я решил пересидеть, поэтому обвалил на себя другую стенку (это легко, почва песчаная, и стенки ничем не укреплены), оставив только отверстие для дыхания, и замер, выжидая. Винтовку и вещмешок под ногами заранее убрал в хранилище.

Без сознания я был часов пять, может, чуть больше. Когда проснулся с первыми выстрелами, было где-то часов восемь утра, сейчас время подходит к двум часам дня. Моя задача – дождаться наступления темноты, а потом можно будет и двинуть… Хм, есть шанс. Где будет моя дивизия через неделю, я знаю, поэтому пять-шесть дней можно потратить на заполнение хранилища. А то пока всё по мелочи: то тут прихвачу, то там.

На это и решил настроиться. Дышать можно, а вот шевелиться не стоит, поэтому так и лежал, дожидаясь темноты, пока не уснул. Немцы, похоже, прошли поверху, глянули в засыпанную ячейку – русский сам себя похоронил, им работы меньше, – и дальше двинули.

Когда я проснулся, то свет через отверстие ко мне не попадал, значит, уже ночь. Скинув с себя пласты песка и дёрна, я выбрался и осмотрелся, отряхиваясь. Темно, только чуть дальше, в полукилометре, виднелись несколько костров, возле которых я рассмотрел угловатые коробки танков и грузовиков. Это немецкая часть на ночёвке в открытом поле.

Присев, я на миг осветил циферблат фонариком и снова подзавёл часы. Полночь, без десяти минут, вовремя проснулся. И выспался, чувствовал себя лучше, хотя всё равно в ушах звон и походка неровная. Пора сваливать.

Пришлось откопать нишу, чтобы забрать лежавшие там две ручные гранаты. Потом, сняв форму и даже исподнее, так как песок набился под одежду, да и в сапоги, я хорошенько отряхнулся и снова надел всё на себя. Сев на край ячейки, прямо из кастрюли поел супу с лепёшками, а то есть просто мучительно хотелось. Ещё немного била дрожь, продрог: почва в ячейке холодная, плотно облегала тело, выстудила.

Поев, я всё убрал и трусцой побежал в сторону немцев, заодно согрелся. Хочу у них что-нибудь прихватить. Приблизившись, упал на землю, на пыльную траву, и пополз по-пластунски. Я за трофеями.

Кстати, расскажу о своей новой внешности. Вид у тёзки приятный, телосложение худощавое, если не дрищ, то близко, но мясо ещё нарастёт, рост где-то метр восемьдесят. Волосы тёмные, но неделю назад голову брили, и сейчас там короткий ёжик. Я на голову бандану повязал из тёмного платка, чтобы бинт скрыть. Глаза у парня зелёные, уши чуть оттопырены, в лице ещё оставалась детская припухлость, на подбородке – пушок, он не брился ещё. В общем, обычное лицо, главное, не отталкивающее. Славянин, что ещё скажешь.

Приблизившись к немецкому полевому лагерю, я обошёл часового и, стараясь двигаться там, где темнее и куда не доходит свет костров, начал работу. К слову, у меня в хранилище меньше тонны, вроде и набирал столько, но двести сорок девять тонн свободного пространства имел.

Сначала я наткнулся на стоянку грузовиков. В шестом грузовике увидел бочки и почувствовал знакомый запах бензина. Аккуратно, стараясь не шуметь, забрался в кузов и по одной бочке отправлял в хранилище. Потом из другого грузовика забрал шесть ящиков с патронами для немецких карабинов и пулемётов, специально по маркировкам отбирая нужные: два ящика с бронебойными патронами, два с разрывными и два с тяжёлыми остроконечными пулями.

В другом грузовике я взял десять ящиков с гранатами, тех, что с длинными деревянными ручками. Тут же были осветительные ракеты, всего шесть ящиков, забрал все. Переждав под очередной машиной, пока мимо пройдёт часовой, я освободил кузов следующего грузовика от бочек с бензином.

А потом я наткнулся на армейскую полевую кухню. Обычную германскую на три котла, с деревянными колёсами. В стороне пасся конь, я слышал всхрапывание с той стороны. Повар с помощником, расстелив шинели, спали возле кухни, видимо, охраняли. Рядом стоял грузовик, из открытого дверного проёма кабины свешивались ноги; судя по всему, там спал водила. Кузов грузовика был крытый, и я подозревал, что в кузове припасы для кухни. Мне таких ценных трофеев ещё не попадалось.

Пришлось сработать ножом, сначала повара, потом помощника, который носом такие рулады выводил, что невольно прикрывал шумом мою работу. Убедившись, что оба мертвы, я прихватил их карабины с ремнями, что лежали на крыше кухни, а саму кухню отправил в хранилище.