Феномен ДБ

«Давно мне в театре не было так скучно и так мучительно больно за бесцельно убитое время, как во время посещения премьеры спектакля "Медведь" в театре "Школа современной пьесы". Созданный в тандеме автора пьесы Дмитрия Быкова и режиссёра Иосифа Райхельгауза, "Медведь" оказался самой беззубой театральной постановкой сезона».

Пожалуй, найдётся недоброжелатель, который скажет: так ему и надо! А я бы попытался успокоить: ну стоит ли горевать по поводу досадной неудачи? Тем более что Быков сам предрекал подобный результат [171]:

«Сегодня культура в обществе, прежде всего в Европе, занимает по существу абсолютно маргинальные позиции, а торжествует попса, вот расплату за это мы и получаем сейчас. Потому что, в общем, единство, братство, терпимость и другие прекрасные вещи нужны, прежде всего, людям культуры, людям умным и нравственным. А быдлу не нужно ничего. Вот то, что культура в какой-то момент оказалась маргинальной, а её место заняла быдло-попса, это и есть показатель того, что Европа откатилась от своих прежних позиций, что она деградировала очень сильно».

Если бы знал, что пьеса Быкова посвящена «единству, братству, терпимости и другим прекрасным вещам», непременно сходил бы на премьеру. Жаль, что никто не предупредил. Теперь понятны причины неудачи – массовому зрителю ничего этого не нужно, ему голых девок подавай. Печально, если так.

А вообще-то вырисовывается воистину апокалиптическая картина. Сначала Быков обругал Израиль, теперь вот с Европой ему не повезло, я уж не говорю о проблемах, связанных с Россией, где властвует, определяя вкусы, всё та же неискоренимая попса. Так где же выход для настоящего художника? Вот мнение Дмитрия Быкова [172]:

«Для того, чтобы состояться как личность свободолюбивая, умная, культурная, он вынужден противостоять очень тёмной и очень страшной среде. Это среда долгое время культивировалась, потому что для нынешних правителей России она оптимальна. Они долгое время растили тут змей. Этот клубок змей сегодня уже шипит вовсю. Для того, чтобы вырасти среди этих змей человеком, нужно обладать очень серьезными потенциями».

Могу только посочувствовать тем, кому со средой не повезло. Пожалуй, единственный выход из этой змеиной ситуации – отправится в творческую командировку в Индию, чтобы вдали от солоноватого Израиля и полумаргинальной Европы освоить профессию индуса-заклинателя.

Глава 15. Последняя надежда

В предыдущей главе я предложил Быкову вариант выхода из творческого кризиса. Этот метод широко апробирован – многие известные люди отправлялись на восток в надежде вновь обрести интерес к жизни. Кто-то находил утешение в буддизме, кто-то обретал уверенность в себе на пляжах близ Паттайи. Каждому своё, если уж докатился до такого состояния. Здесь же попробуем понять, можно ли обойтись без восточных врачевателей и, по возможности, без заклинаний. Попса попсой, однако, помимо вездесущих змей, есть и другие представители фауны в России. А для начала поинтересуемся, как оценивал Быков роль президента во всей этой змеиной катавасии [173]:

«Владимир Путин сам по себе, во всяком случае, во время работы в питерской мэрии при Собчаке не демонстрировал никаких тоталитарных намерений. Он оказался в роли, это человек-функция, которому приходится, и он сам, к сожалению, очень мало в этой ситуации что решает. <…> Он совершенно не злодей. Более того, на его месте оказавшись, очень многие вели бы себя значительно хуже».

Здесь можно усмотреть намёк на либералов вроде Кудрина, хотя не исключено, что в данном случае Быков не его имел в виду. Скорее всего, речь шла о каком-нибудь бывшем генерале КГБ. Владимиру Путину повезло, что в начале политической карьеры он оказался «под присмотром» Анатолия Собчака – надо признать, что окружение, среда повседневного общения очень многое определяет в мировоззрении человека и политика. Плохой человек в окружении хороших людей не приживётся. Хотя с другой стороны, в семье не без урода, поэтому Путину пришлось общаться с разными людьми – и с настоящими демократами, и с теми, кто только прикрывал свою корысть демократическими лозунгами. Однако Быков делает из этого, мягко говоря, довольно странные, если не сказать, ничем не обоснованные выводы [151]:

«Он полагает, что все люди, которые хотят реформ, хотят их из личной корысти. У него был опыт реформаторства, он общался с этой публикой, знает, что это такое. <…> Может быть, он лучше видит опасности, которых не видим мы».