Феномен ГУЛАГа. Интерпретации, сравнения, исторический контекст

Мало кто из современных специалистов в области пенитенциарной социологии поспорил бы с тем, что наказание – коммуникативный процесс, который участникам необходимо декодировать в соответствии с ситуацией, однако они у них могут возникнуть сомнения, стоит ли при этом сбрасывать со счетов роль условных экономических и политических факторов или влияние новых технологий в области надзора на развитие пенитенциарной политики и практики. Легко согласиться с Гарлендом в том, что система взглядов, из которой следует исходить при анализе современных видов наказаний, должна в равной мере воспринимать как культуру, так и власть, как mythos

, так и techne

, как смысл, так и механизм; она должна допускать, чтобы культурные смыслы формировались на локальном уровне, как и трансцендентные культурные императивы [Garland 2009]. Такой многоаспектный подход особенно важен для России, где институты уголовного судопроизводства призваны осуществлять функции и достигать целей, лежащих за пределами пенитенциарной реальности. В самом деле, историки часто подчеркивали непенитенциарные функции российской системы наказаний, так что пенитенциарные (понимаемые в XX веке трояко: как возмездие, поражение в правах и реабилитация) часто отодвигались на дальний план. Однако с начала XXI века историческая наука проделала большой путь к восстановлению этого равновесия путем исследования повседневных практик лишения свободы и рассмотрения странных противоречий ГУЛАГа[650]

.

Читая такие исторические труды, я вижу, как западные исследователи борются с последствиями понимания ГУЛАГа преимущественно в качестве тюрьмы. Любые наказания причиняют страдания: ведь именно для этого они, в конце концов, и предназначены; однако пенитенциарная социология утверждает, что разные наказания делают это по-разному, с разными целями и разными последствиями. Историкам, изучающим наказания в России, еще предстоит ответить на вопросы о том, почему одним видам отдавалось предпочтение по сравнению с другими, а также о том, чем объясняется длительное использование одних видов и лишь непродолжительное – других. И как раз здесь пристальное внимание культурной пенологии к связи между наказанием и обществом может помочь преодолеть те пробелы и несоответствия, которые обнаруживаются в трактовке изменений пенитенциарных форм в долгосрочной перспективе с точки зрения теории модернизации. Это происходит за счет привлечения внимания к усвоенным практикам лиц, несущих ответственность за осуществление наказаний, к взаимосвязям между «чувствительностью к наказаниям» (со стороны высших слоев, специалистов и общества в целом) и пенитенциарной политикой, а также к глубокой укорененности в культуре смыслов, вкладываемых в наказания.

Суровые и мягкие виды наказаний

Здесь я должна сделать отступление, чтобы объяснить, что я имею в виду, когда говорю о «суровом наказании», поскольку одна из устойчивых черт пенитенциарной системы в России состоит в причинении заключенным сильных страданий. Однако, как и во многих других пенитенциарных режимах, здесь это в разное время делалось разными способами. С тех пор как Гришэм Сайкс написал свою революционную работу о «обществе пленников», пенологи предпринимали попытки классифицировать различные виды наказаний в зависимости от причиняемого ими вреда или страданий [Sykes 1958]. Тюремные режимы, в которых заключенным разрешено работать, позволены регулярные посещения, удовлетворяются базовые потребности заключенных, им обеспечены комфортные и безопасные условия проживания, открыт доступ к получению образования и к профессиональному обучению, предоставлены возможности для досуга и развлечения, а также предусмотрено осуществление заключенными их гражданских прав, можно назвать мягкими. Напротив, вынужденное безделье, подверженность насилию со стороны других заключенных, произвол охраны, утрата гражданских прав, ограничение свободы высказываний, недостаток бытовых удобств, отсутствие физической и психологической помощи, одиночное заключение и сенсорная депривация – всё это признаки суровых пенитенциарных систем, усугубляющих страдания заключенных. Суровому наказанию неизменно сопутствует деградация – такое обращение с заключенными, при котором они чувствуют себя униженными, презираемыми или недооцененными и приходят к отрицанию собственной индивидуальности. Существует много разных форм деградации; бесспорно унизительны не предусмотренные законом наказания, такие как пытки, однако бывают и более символичные разновидности унижений, например принуждение заключенных к ношению униформы, помещение их в клетки на судебных заседаниях, лишение их возможности уединиться, в том числе для справления интимных нужд, применение кандалов и наручников, необходимость передвигаться со скованными за спиной руками. Все эти практики на повседневном уровне применяются системой уголовного судопроизводства в современной России.