Феномен языка в философии и лингвистике. Учебное пособие

В значении слова Августина интересует не только его соответствие обозначаемой вещи, но и его положительное или отрицательное качество, которое возникает, как следует предположить, опять-таки благодаря свободе знакового отношения. Обозначаемая вещь воспринимается вследствие словесной манипуляции с учетом меняющихся условий обозначения «то как благая, то как злая». Например, слово змей «в зависимости от мест, в которых оно употребляется» имеет различную оценку, ср. «Будьте мудры как змеи» и «Змей хитростью своею прельстил Еву».

Автор советует объяснять неясное с помощью ясных фрагментов. Речь идет не только о языке объяснения со стороны духовного учителя, но и об изречениях, отрывках последующих или предшествующих, самого Писания, на которые следует делать ссылки при объяснении сомнительных мест.

Сила и творчество августиновской интерпретации опирается на допущение возможности полисмысловой перспективы высказывания. Из одного и того же библейского изречения позволительно выводить множество разных смыслов при условии, конечно, что они не противоречат истине и находят свое подтверждение в других местах Писания. Последнее условие избавит читателя или слушателя от опасности передоверяться своему собственному разуму.

Фигуральность текстов создается с помощью тропов (напр. метафоры, сравнения, иронии), знание которых необходимо для интерпретации.

8. Обучение осуществляется в форме говорения. Учитель, обучая, учится сам. Обучение следует рассматривать как напоминание и воспоминание. Истинным учителем является Бог, поскольку он обучает не словам, а предметам, выражаемым этими словами.

Тесно связаны с проблемами языковых знаков и интерпретации текстов проблемы говорения, учения и познания. Данные проблемы изложены у Августином наиболее полно в его «Трактате об учителе».

Цель говорения – или учить, или учиться. Обучающий с помощью говорения сам учится, поскольку вынужден припоминать. Обучение рассматривается как напоминание и воспоминание. Это положение сформулировано автором, по-видимому, под влиянием философских трудов Платона, который определял процесс познания как припоминание виденного в предшествующей жизни.

Обучение и учение могут опираться на говорение. Говорение в целом – это проявление воли субъекта вовне с помощью членораздельных звуков. Говорение направляется «внутренним человеком», который как сокровенная разумная душа человека является Божьим храмом. Таким образом, дух Божий может определять, что и как мы говорим. Предупредительно следует заметить, что всякое заблуждение в говорении обусловлено отсутствием сокровенного отношения говорящего к своему внутреннему человеку, или Божьему разуму. Истинным учителем является сам Бог. Он обучает «не столько словам, сколько предметам, выражаемым этими словами».

Говорение имеет две разновидности – говорение вслух и внутреннее говорение. Последнее напоминает нам «внутреннюю речь», ср. «Мы не произносим ни одного звука, тем не менее, представляя в уме иные слова, говорим внутренне, в душе». Это и есть припоминание, когда память перебирает слова и тем самым приводит на ум те самые предметы, знаками которых эти слова служат».

9. Посредством знаков можно объяснять предметы и сами знаки. Более трудной является проблема объяснения не предмета с помощью знака, а знака посредством другого знака.

Важная проблема, обсуждаемая в трактате «Об учителе», это объяснительная сила слов. А. Аврелий исходит из того, что «значение слов объясняется опять-таки словами». Знаки потому и знаки, что они обладают значением. Значение является, таким образом, неотъемлемой частью знака. ‘Обозначать’ здесь понимается как ‘иметь значение’.

В основном с помощью знаков мы объясняем что-то незнаковое, или реально существующее, или отсутствующее в реальности. Следует заметить, что значение знака, по сути дела, отождествляется автором с обозначаемым предметом.

Другой вопрос, «платоновский» – «можно ли что-либо объяснить без помощи знака?». Как показывает последующее изложение, это вполне возможно и даже необходимо на начальном этапе познания, хотя уповать на объяснительную силу слова приходится не всегда.