Феномен куклы в традиционной и современной культуре

Семейные куклы с душами, живущими вне тел своих хозяев, находились в прошлом на родовых и семейных культовых местах в амбарчиках. Позднее их могли хранить в специальном кузове на чердаках домов или в труднопроходимой согре – см. илл. 37, резное изображение человека и его духа-«защитника» [Богораз-Тан 1939, с. 67, рис. 58, чукчи].

Шаманы имели куклы-души значительных размеров (70–90 см). По данным Г. И. Пелих, большие куклы-идолы квыдаргу – это хранители душ умерших предков, которые выступали в роли своеобразных «волшебных помощников и защитников» [Пелих, 1998, с. 45, селькупы]. Кеты изображали главного духа – помощника шамана в виде деревянной фигуры женщины саагэт. Считалось, что этот дух пребывал у изголовья шамана и охранял его [Иванов 1970, с. 131].

Куклы как предметы-заместители главного героя присутствуют и в русских сказках («Князь Данила-Говорила», АТ 313 Е* + 327 А + 313 Н*; «Чудо-Юдо и Иван-купеческий сын», АТ 313). Во втором случае четыре рассаженных по углам комнаты куколки отвечают на вопросы Чуда-Юда, что позволяет героям скрыться от преследования [Афанасьев 1985, с. 167, № 225, Зубцовский у. Тверской губ.].

Илл. 36

Роль двойников могут играть очень разные предметы. Например, своеобразными двойниками являются чуринги австралийских аборигенов, представляющие собой украшенные сложным узором (волнистые линии, спирали, концентрические окружности, меандры, точки, следы зверей или птиц, иногда стилизованные фигуры людей и т. п.) плоские деревянные дощечки или каменные пластины овальной формы либо продолговатые и скругленные на концах – см. илл. 36 [Rose 1969, s. 178, /7/. 57]. Встречаются также круглые чуринги – в Новой Гвинее они называются ар [разновидности чуринг см.: Rose 1969, s. 112–116, 215–217, Bild 56–58]. Эти ритуальные предметы, описанные Л. Леви-Брюлем, символизируют «собственное спрятанное тело» [Нойманн 1998, с. 305; см. также: Берндт 1981, с. 166, 199, 204–205]. Чуринги прятали в специальных пещерах, и их обнаружение посторонним человеком, а тем более повреждение или уничтожение было смертельно опасно для их хозяина. По другим интерпретациям, эти предметы являлись символическим обозначением «духовного начала» человека (йенка), предметным воплощением его связи с первопредками и местом, где обитают их духи амбуринга, охраняющие обладателя чуринги. В этом истолковании чуринги – это скорее двойники тотемных предков, обладание которыми помогает человеку обрести их силу и их свойства, а утрата грозит гибелью от руки врага [Белков 1997, с. 181].

Илл. 37

Л. Леви-Брюль приводит ряд примеров осмысления изображения (рисунка, фотографии, скульптуры) у разных народов как alter ego изображенного человека или иного живого существа. Например, в китайском фольклоре «молодая вдова рожает ребенка от глиняной статуи своего мужа; портреты становятся живыми людьми; деревянная собака начинает бегать; животные из бумаги ведут себя подобно живым существам; некий художник, встретив на улице лошадь определенного цвета с пораненной ногой, узнает в ней свое произведение… Отсюда очень легок переход к некоторым весьма распространенным в Китае обычаям: класть на могилы покойников фигурки животных, сжигать на них монеты из бумаги и т. д. ‹…› Таким образом, изображение может занять место оригинала и обладать его свойствами. В Лоанго ученики одного видного колдуна изготовляли деревянную статую своего учителя, вводили в нее силу и называли ее именем оригинала. Возможно даже, что они просили учителя изготовить своими руками замещающую его статую для того, чтобы пользоваться ею при магических операциях, как при жизни учителя, так и после его смерти. На Невольничем берегу мать близнецов, когда один из них умирает, устраивает для духа умершего ребенка жилище, в которое он мог бы войти, не беспокоя оставшегося в живых, и носит вместе с живым ребенком маленькую деревянную фигурку ребенка в семь или восемь дюймов длиной, грубо вырезанную из дерева, и того же пола, что умерший. Фигурки голые, как это было бы и с ребенком, только на бедрах у них поясок из жемчуга» [Леви-Брюль 1999, с. 38–39].

В традиционной обрядности казахов в функции двойника выступают зашитые или обвернутые в ткань высушенные послед или пуповина, которые хранят в предписанных традицией местах (в сундуке или в подушке, в том числе с первой рубашкой ребенка) или зарывают «в ритуально чистом месте» вместе со сложенными друг с другом различными сторонами альчиками, «чтобы в дальнейшем у родившегося ребенка была соответствующая брачная пара». При этом «человек не должен видеть свою пуповину, пока не достигнет преклонного возраста» [Коновалов 1998, с. 16].