Феномен одиночества

Город окружала стена из высоких столбов, между которыми была натянута сеть под напряжением, на редких вышках блестели пулемётами военные, а у входа на мощных фундаментах стояли автоматические турели и слегка подёргивались, жужжа сервоприводами. Путь к дворцовому району для простых жителей был закрыт, но мне и не нужно было туда сейчас. Карим уверенно пробирался через тамбурную зону к "центру развлечений" для работяг: магазинчики с едой, одеждой и различной электроникой, а ещё там находились развлекательные заведения, вроде площадок с музыкантами, кабинки виртуальной реальности для тех, кто побогаче, и даже "мужские клубы" куда приходили девушки, оставшиеся без поддержки своих тейпов.

– Слышал про яму Шайтана? – спросил Карим подходя к большому куполу.

– Всякий неправедник должен быть наказан, – ответил я, показывая осведомлённость.

– Сегодня будут судить воров. На первые две казни выйдет Узул, мой старый друг. Можешь смело ставить на то, что он лишь укоротит жадные лапы, – Карим говорил тихо, чтобы его не услышали, – Сможешь нормально поесть эти два дня.

– Спасибо, но я не люблю рисковать… А ставки считаю грехом…

– Император Залман объяснил нам истинное значение слов Пророка об азарте, и теперь в суде не только словом можно поддерживать волю Творца. Воспользуйся советом с умом и будешь сыт.

Карим взял меня за запястье для синхронизации браслетов и перевёл мне тысячу лир.

– Держи. Если ставка проиграет, то сможешь хотя бы один раз поесть.

– А если выиграет?

– Вернёшь.

Я незаметно свернул тряпицу и поместил за пазуху так, чтобы натренированный глаз решил, что там нечто ценное, и вошёл за бригадиром в высокую дверь.

Под куполом толпа уже гудела, наблюдая за приготовлениями на арене-колодце. Высохшие пятна крови посыпали мелким песком и разравнивали специальными граблями. Большой монитор показывал рекламу. Мест для сидения зрителей не было. Изо всех стен внизу торчали терминалы для ставок. Я приложил браслет, ввёл на маленьком табло сумму и указал, что надеюсь увидеть "милосердие" Всевышнего в первых двух казнях. Внезапно толпа загудела сильнее: первого заключённого вытолкнули в узкий проход арены. Тщедушный мальчишка поднялся на ноги и с ненавистью оглядел лица людей, что смотрели на него сверху. Медленно с тоской и грустью появился Узул с длинным ятаганом. Он снял с пояса небольшой кинжал и бросил осуждённому.

– Перед высшим судом предстаёт вор, – громогласно раздалось из динамиков под рёв сотен глоток, – Создатель решит его судьбу!

Узул приближался к жертве по спирали, внимательно наблюдая. Мальчишка схватил оружие в одну руку, а горсть песка в другую и молниеносно швырнул, метясь в лицо палача. Узул увернулся и с размаху ударил клинком плашмя по лицу осуждённому. Брызнула кровь, и воришка потерял равновесие, оступился, широко расставив руки. Сталь свистнула в воздухе, и рука с кинжалом упала на песок. Толпа завизжала, а Узул замер и прекратил атаку.

– Казнь свершилась, – проговорил палач, и его спокойный голос был многократно усилен электроникой.

Помощники уволокли скулящего ребёнка под недовольные возгласы, требующие более жестокого наказания.

– Перед высшим судом предстаёт вор, – снова раздалось под куполом и на песок упал мужчина с запавшими от голода глазами.

Преступник не шевелился, только выставил вперёд правую руку и зажмурился в ожидании своей участи. Снова свист клинка, и ещё одна кисть упала на арену.

– Казнь свершилась… – Узул медленно покинул арену, а на его спине растекались несколько плевков.

– Я же говорил, что это верные ставки… – лицо Карима сделалось серым, каменным.

– Не могу тебя за это благодарить, – ответил я, – Слишком ужасно всё, что тут происходит.

Бригадир долго смотрел в мои глаза, прежде чем произнести:

– Пойдём, брат.

Я почувствовал в нём уважение, и одновременно с этим чья-то рука залезла мне под халат. Перехватить её не составило труда. Незадачливый воришка вскрикнул и попытался вырваться, но силы были неравны. Люди расступились и принялись тыкать пальцами. Они громко кричали, радуясь продолжению представления. Охранники схватили за плечи жилистого мужчину и оттащили от меня.

– Суд! Суд! Суд! – раздавались выкрики со всех сторон.

– Он хотел украсть у тебя? – спросил охранник с широкой голубой повязкой на предплечье – отличительным знаком "законника".

– Не знаю, – ответил я, пожимая плечами, – Его рука оказалась под моей одеждой…

– Закон тут говорит вполне однозначно! – грозно сообщил охранник.

– Суд! Суд! – кричали вокруг.

Карим молча кивнул мне, забирая браслет и документы.

Вора швырнули на арену прямо с верхней площадки, следом подталкиваемый множеством рук спрыгнул я. Помощники палача вынесли ятаган и кинжал, но "законник" остановил их:

– Пусть дерутся на равных, – ему очевидно не меньше, чем большинству зрителей сегодняшнее шоу казалось слишком пресным.

Вор сжал выданный ятаган двумя руками и хитро ощерился. "Если так нужно зрелище, я его покажу," – подумал я со злостью и чуть наклонился вперёд, выбросив своё оружие подальше к стене.

– Я так невиновным стану, – расхохотался противник и бросился на меня.