Феномен одиночества

Виктор зажмурился от душевной боли – последние слова попали в цель. Я очень сомневался, что этот человек смог бы вырастить и воспитать сына, а не очередного конкурента, но Григорович думал иначе и, наконец, согласился.

– Вези меня к ней…

В его словах чувствовалась обречённость загнанного зверя. Наверное, не стоило предлагать ему выбор, но автоматическая турель слишком внимательно следила за мной, а мне ещё хотелось увидеть своего ребёнка.

Мы поднялись на борт яхты, и я сделал последнюю попытку нейтрализовать опасного противника, не расстающегося с оружием:

– Удобнее и безопаснее будет в криокапсуле. Я смогу скрыть ваше присутствие, если наткнёмся на флот Союза.

– Нет, – резко ответил Григорович, – Я хочу быть в сознании.

– Как скажете…

Серия нырков прошла без приключений, и яхта всплыла у Чистилища.

– Жданов вызывает Большую Мамочку.

– Вы пришли не один… – тихий всё понимающий голос.

– Со мной Виктор Григорович – последний бессмертный. Он хочет…

– Я знаю. Пусть будет так. Место для вашей высадки готово.

Импланты зафиксировали странное возмущение электромагнитного и гравитационного поля во время схода с борта яхты, но я даже не смог представить причину подобного поведения окружающей среды. Вероятно возмущение коснулось фундаментальных свойств реальности, которое я не был способен ощутить даже с помощью аугментаций. Григорович тоже почувствовал это и напрягся. Оказавшись в "тронном зале", мы предстали перед Большой Мамочкой: хрупкой юной девушкой с золотистыми волосами, глазами цвета лаванды, в простеньком платьице и босыми ногами. В этот раз хозяйка не была обвязана проводами и перемещалась свободно.

– Здравствуй, Виктор, – она словно не замечала меня, лишь бросила один печальный взгляд, – Ты заслужил своё посмертие. Я сохраню твою личность от внешних угроз, а от тебя её сохранить не в силах.

Мамочка взмахнула рукой и Григорович упал замертво.

– Я не могла сделать этого на расстоянии, Вячеслав, – с тоской произнесла она, – Ты даже не представляешь сколько у меня ограничений… Ты выполнил свою часть уговора.

– В списке не было Рауля Кимбри.

– А ты бы хотел его там видеть?

– Нет.

– Тогда всё хорошо. Хочешь взглянуть на Рай?

Нечто в улыбке Мамочки заставило меня вспотеть и почувствовать липкий холод, но любопытство взяло своё.

– Показывай.

Мамочка включила голографический экран, на котором появилось подробное изображение острова с высоты птичьего полёта. Шикарная зелень, яркие краски, чистейшая вода вокруг, скрывающая фантастически красивый коралловый риф. Камера приблизила картинку, и я увидел полуголых людей, сидящих у костра. Они молчали. Где-то неподалёку раздался окрик, и из зарослей вышел Григорович.

– Эй, – крикнул он ещё раз, но никто не обращал на него внимания.

– Моих вычислительных мощностей хватит, чтобы ускорить время на много порядков, – сказала Мамочка и картинка замерцала. Солнце превратилось в ленту, а яркий день в пасмурный. Бессмертные почти не шевелились, – Они не испытывают ни голода, ни жажды, не стареют и не болеют.

Виктор Григорович, метался совсем недолго и занял своё место среди остальных.

– Прошло почти сто тысяч лет эмуляции, – наконец произнёс грустный голос в моей голове, – А они всё сидят и не пытаются ничего сделать. Система вырастила их такими. Я лишь потом поддерживала иллюзию. Будь они полноценными людьми, то всё было бы иначе. А ведь когда-то на их месте были мечтатели, учёные, мыслители. Система содержит в себе факторы отрицательного отбора, в самой своей сути.

– Что теперь?

– Я отключу Чистилище и установки его поддерживающие. Все омеги уже обрели тела. Лет через двадцать основные боевые действия закончатся и Союз продолжит строить нормальное общество.

– А…

– Из твоей головы я давно уже "вылезла" и вмешиваться ни во что больше не буду. У меня другая задача: нужно найти способ снова стать человеком, а не придатком машины. До встречи, Слава.

Мамочка погладила меня по плечу ласково и нежно, и захотелось обнять её, прижаться к груди и спрашивать всё подряд, но в лавандовых глазах я увидел надежду. Показалось, что будто она просит меня быть самостоятельным и обходиться без её советов.

– А сколько было кандидатов на наше место? – всё-таки не удержался я.

– Много. Очень много на самом деле. Но впервые расчёты показали на высокую вероятность успеха. Я не имела права рисковать – это запрещено программой.

– Я желаю тебе удачи… и собрать себя воедино, в человека.

– Спасибо, Слава.

Перед самым нырком я снова ощутил некоторое волнение в пространстве-времени на гораздо более глубоком уровне, чем позволяли засечь измерительные системы имплантов, но настолько мощное и всеохватывающее, что влияло на всё сразу.

4.16 Светлое будущее