Феномен пропаганды

Расхожее мнение приводит нас к мысли о том, что пропаганда – это злой умысел некоего злобного вождя, который, будучи властным и жестоким тираном, стремящимся любой ценой удержаться у власти, держит в узде свой народ, обманывая его и соблазняя обещаниями, которые и не собирается исполнять. Подразумевается, что в ее основе лежит волюнтаристское решение: то ли человек думает: «А не заняться ли мне пропагандой», то ли государство учреждает Министерство пропаганды, и с этого все и начинается. Население с этих пор воспринимается, как пассивная толпа, состоящая из людей, которыми можно манипулировать и использовать в своих целях. В этом в равной степени убеждены и те, кто думает, что управляет толпой, а также те, кто уверен, что эффективность пропаганды ничтожна мала, и человек может не поддаваться ее влиянию.

Согласно этой концепции в этой игре существуют два лагеря: с одной стороны – активный участник, пропагандист, с другой – пассивная сторона, толпа, масса, человек[158]. Можно понять реакцию моралиста, ярого противника пропаганды: человек ни в чем не виноват, он – несчастная жертва, это пропагандист подтолкнул его к плохим поступкам. Все в порядке – человек оправдан, его ввели в заблуждение, он тут ни при чем. Нацист или коммунист – они невинные жертвы, не надо их обвинять, напротив, необходимо их освободить от тлетворного влияния пропагандиста, вырвать из психологических оков, вновь приучить мыслить самостоятельно, а может быть даже попросить их сказать всю правду. В любом случае пропагандируемый воспринимается как несчастный человек, не имеющий ни сил, ни средств, чтобы защититься от зловредного пропагандиста, который как хищная птица кружит над ним, клюет и пьет его кровушку. Однако вспомним об исследованиях по рекламе, разве там покупателя сравнивают с жертвой? А вот пропагандируемый никогда не несет ответственности за пропаганду, ведь она воспринимается как нечто, существующее вне его.

На мой взгляд, это совершенно неправильная точка зрения. Если внимательно посмотреть, что происходит сегодня в этой сфере, то стоит, по крайней мере, задаться таким вопросом: пропаганда в жизни общества теперь присутствует практически повсеместно. Психологический фактор в этом играет решающую роль (напомним, что он предполагает включенность индивидуума в жизнь сообщества и участие в совместной деятельности, а не только внешнее на него воздействие): уже недостаточно изложить на бумаге план проекта, разработать последовательность действий, выбрать политический метод, создать институты; нужно, чтобы каждый индивидуум принял в этом участие от всего сердца, по доброй воле, с радостью, получая искреннее удовлетворение от своего участия в общем деле: проект введения НДС стал успешным исключительно благодаря пропаганде. В период формирования Общего Рынка был создан специальный отдел по психологической подготовке к Общему Рынку (1958), так как было понятно, что без этого никак не обойтись, что создаваемые институты ничего не стоят сами по себе без поддержки со стороны общества. Североатлантический Союз также нуждается в пропаганде среди своих союзников: идея А. Де Гаспери в 1950-е годы о том, чтобы учредить объединение демократических стран, что-то вроде Демформа, в ответ на образование Коминформа – очень яркий тому пример. Создание организации Политическая война (Political Warfare) пришлось кстати, но этого недостаточно; можно сказать, что в 1959 г. экономический спад в бóльшей мере был обусловлен психологическими проблемами, чем техническими или экономическими трудностями[159]: чтобы добиться успеха реформ и экономического подъема, необходимо было сначала убедить французскую публику в том, что ни о какой рецессии речь не идет, что бояться нечего: дело не только в методе самовнушения Эмиля Куэ, надо было добиться активного участия народа в подъеме экономики.