Феномен (СИ)

Тот моего звания не видел, сам старшим сержантам был, судя по треугольникам в петлицах гимнастёрки, но кивнул на командный рык, сразу скрылся в башне и рванул дальше, я же, покашляв от дымного выхлопа двух движков танка, мне эта машина не нравилась, и подняв руку остановил самоходки. Ко мне подбежал командир взвода, младший лейтенант, ну я и сообщил ему тоже-самое, под хлопки работы пушки «семидесятки» и его же пулемёта. Тот в сорока метрах от нас разбирался с теми немцами, что пытались меня нагнать. Теперь те отходили, а танк шёл за ними, прореживая ряды. Не особо быстро, немцы за стволами хорошо прятались от пулемётного огня, а вот осколочные снаряды пушки тут хорошо помогали. Пока я ставил задачу лейтенанту, мимо чуть стрелки не пробежали, но я их тормознул, у меня для них другое задание. Тем более у них три «ПТРа» было. На противотанкистов с «сорокапятками», я особо надежд не питал, хотя те с другой стороны оврага отцепляли пушки и готовили позиции. Их командир тоже тут был, слышал какие задачи я ставлю. Самоходчик меня опознал, поэтому внимательно слушали. Думали я до сих пор подполковник, хе-хе. А нет, знали, что я из штрафников, из тех что искупил чужую вину кровью. Это самоходчик сказал артиллеристу, поясняя кто я. Информация быстро разошлась из штаба дивизии, где меня регистрировали.

Идея такая, я беру два отделения стрелков, одно с техникой оставлю, тут тоже нужно пехотное прикрытие. Все расчёты «ПТР», со мной, и отвлеку на себя немцев, а самоходчики уже бьют технику в немецкой колонне. Мы обошли, углубившись в лес, дорогу, и стали подбираться, где перебежками, где ползком, когда совсем рядом были, к немецкой колонне. А дальше начался бой. Веское слово сказали «ПТР», которые выбивали самоходки, били в самые уязвимые места. Одна горела, вторая застыла неподвижно, два бронетранспортёра горели, мы изрядно проредили пехоту, и нас бы смяли, если бы не одно но, подошёл стрелковый батальон моей дивизии и сходу атаковал. Выбили мы немцев. «Тигр» в бою не участвовал. Нет, «семидесятку» тот уничтожил, снаряд сбил башню с погона, отбросив в сторону, тут самоходки и ударили. В общем, башню заклинили и ходовую разбили, и под пушку танка не лезли. Экипаж сам поджёг его и отступил следом за своими. Двое, троих мы срезали. Двадцать минут бой длился, и батальон при поддержке артиллеристов, что катили вручную свои пушки и одной самоходки, весели на хвосте отступающих немцев. Не так и много их было. Вторую самоходку обездвижила «четвёрка», сбив ведущее колесо, там ремонтники нужны, и детали. Своими руками не исправишь. А ещё танки у немцев были, помимо «Тигра», две «четвёрки», модернизированных, с удлинёнными стволами и дополнительной навесной броней. Одну самоходки сожгли, вторая ушла с заклинившей башней. Это последний расчёт «ПТР» поработал, два других немцы выбили, как наши стрелки их не прикрывали. Я там «ПТР» один прибрал с боезапасом, второй был повреждён. Вот и всё, хранилище полное. А мне больше поучаствовать не дали, я уже потом понял, что это был мой последний реальный бой. Подошли двое в шинелях со звёздами Политуправления на рукавах, из Особого отдела дивизии, показали документы, и приказали следовать за собой. Мол, меня там потеряли. Что там дальше, как немцев гнали, не видел. А мотоцикл мой угнали, артиллеристов попросил присмотреть, не доглядели. Я не расстроился, сам такой же угонщик.

Два с половиной года спустя. 1945 год, 17 июня. 13 часов 47 минут. Москва.

Покинув здание военкомата, я тут свой паспорт получил, довольно улыбнулся светившему Солнышку, и сняв фуражку, невольно тряхнув всей массой наград на френче, платком вытер пот со лба. Жарко, да ещё в здании военкомата душно. Сам я был в парадной форме полковника бронетанковых войск, и уже несколько минут как демобилизованный. Ну наконец-то. Да уж, двадцать три года недавно справил, и полковник. Впрочем, я и майором самым молодым был.