Феноменальный П. Т. Гелиодор

По дороге в конюшню П. Т. обернулся посмотреть на Калеба, уставившегося на жука (счастливо избежав участи быть пережёванным, жук враскачку удалялся прочь), и сказал себе, что иногда сёстры бывают полезны. Это Эрма (она разбиралась в травах и цветах) когда-то рассказала ему, что самые горькие растения на земле – горечавки: сама она добавляла цветки горечавки для аромата в картофельный самогон, который мать делала для Майлуса.

П. Т. накрошил немного горечавки на жука, и дураку Калебу Петтигуферу показалось, будто во рту у него ядовитейшее из всех существ, каких он пробовал за свою бессмысленную жизнь.

П. Т. Гелиодор, если хотел, умел быть гениальным.

* * *

– Как, ты говоришь, её зовут? – переспросил П. Т. у своей матери, которая, работая на миссис Генриетту, знала все новости дома Петтигуферов.

– Алиса Петтигуфер, – ответила миссис Оливия.

– У них одна фамилия, – заметила Эрма, которая весь день гордилась тем, что её подсказка помогла брату вытянуть из безумного Калеба Петтигуфера, Пожирателя Насекомых, целых пять долларов.

– Она их племянница, – объяснила мать.

– А зачем она явилась? – спросила Сельма, которую не слишком радовало, что Петтигуферов теперь стало больше.

– И почему одна? – вставила Эрма. – У неё что, нет родителей?

– Или хотя бы братьев и сестёр? – добавила Сельма.

Близняшки рассмеялись, и у одной из них, у Тельмы, прыснуло из носу молоко. А когда она закашлялась, из носа пошли большие пузыри и начали лопаться – это вызвало новый приступ смеха у обеих.

– Больше я ничего не знаю, – пресекла дальнейшие расспросы миссис Оливия Фридберг, которая, как известно, разговорчивостью не отличалась.

Впрочем, ей и правда нечего было добавить. Генриетта Петтигуфер приказала подготовить комнату на первом этаже, сообщив лишь, что у них какое-то время погостит племянница, Алиса Петтигуфер. А так как лишних вопросов миссис Оливия никогда не задавала, то разговор на том и закончился.

– У неё зелёные волосы, – сказал П. Т.

– У кого? – спросила Сельма.

– У Алисы.

– Так не бывает, – возразила Эрма, у которой на этот раз были все основания не соглашаться. – Не бывает зелёных волос.

– А у неё зелёные, – сказал П. Т. так уверенно, что никто не захотел спорить дальше.

И близняшки снова рассмеялись.

Потом миссис Оливия нарезала говяжью вырезку, которую её сын купил в мясной лавке мистера Даффера на часть выигрыша. Остальные деньги П. Т. отдал матери, оставив себе один доллар.

Тем вечером в доме Гелиодоров устроили роскошный ужин, каких давно не бывало.

* * *

Для жителей Согатака приезд Алисы Петтигуфер стал событием и загадкой года.

Событием потому, что наконец-то в городке появилось хоть одно новое лицо; а загадкой – потому что никто не знал точно, кто она такая и даже на сколько она приехала. Было известно лишь, что она из семьи Петтигуферов и что в самый день приезда, когда она ещё только выходила из коляски, её вырвало прямо на сапожки.

Как уже было сказано, Уолдо Петтигуфер после смерти Майлуса Гелиодора предложил П. Т. место помощника конюха. Учитывая, что в семье было шесть ртов, а жили все на одно только скромное жалованье миссис Оливии Фридберг, предложение это, разумеется, пришлось кстати.

Недоволен был только мистер Де Вото, молодой учитель согатакской школы, у которого класс и так пустовал из-за отсутствия учеников: в те времена редко кто из детей мог позволить себе проводить полдня в школе.

Однако П. Т. не годился для работы, по крайней мере, для обычной работы. В этом он, пожалуй, пошёл в своего дядю Сайруса. Он часто слонялся без дела по усадьбе, придумывая для себя самые неправдоподобные оправдания, если кто-то (не говоря уже о самом мистере Уолдо Петтигуфере или его управляющем Джиме Класки) вдруг заставал его там где не надо.

«Мне показалось, там кто-то есть», – говорил он. Или: «Я шёл за водой». Или: «Я видел, как у курятника крутилась лиса». Или: «Мне нужен молоток. Мне нужны щипцы. Удила, закрутка, зевник». Любой предлог годился, чтобы сбежать из конюшен, поглазеть на что-нибудь или даже побродить просто так.

Иногда он не мог удержаться и отправлялся вдоль реки верхом на Гидеоне, беседуя с ним всю дорогу; или мастерил себе удочку и бежал на какой-нибудь из усадебных прудов рыбачить; или дремал в тени клёнов и берёз.

Прогуливаясь, он надеялся встретиться с той девочкой, Алисой, – но она, казалось, исчезла, словно большой дом её проглотил. Она была внутри и занималась там неизвестно чем, а может, просто скучала в одиночестве.

Почему-то ему очень хотелось с ней познакомиться, расспросить обо всём и, может быть, немного рассказать о себе. Конечно, она могла и не захотеть с ним разговаривать; но у нее были зелёные волосы, и это – а также то, что у неё явно не было ничего общего (кроме фамилии) с мерзкими Петтигуферами, – делало её особенной в глазах юного Гелиодора.

Однажды днём, слоняясь вокруг дома, П. Т. заметил движение за окном на первом этаже. То могли быть горничные, или даже его мать, или госпожа Генриетта, которая давала указания слугам, шила или сидела за чашкой кофе.