Феноменологическая психиатрия и экзистенциальный анализ. История, мыслители, проблемы

Возникновение чувства вины, характерного для депрессивных пациентов, также является следствием изменения временной структуры. В нормальном состоянии прошлое всегда сменяется будущим, и мы «поворачиваемся к новым проблемам прежде, чем старые находят „хорошее“ решение»[673]. Мы истолковываем прошлое, уже опираясь на новые события и ориентиры, но в нем всегда остаются нереализованные возможности. В патологических состояниях, когда становление блокируется, а будущее никогда не наступает, прошлое, по Штраусу, может актуализироваться в качестве чувства вины. Больному не дают покоя неиспользованные варианты, нерешенные проблемы, неблаговидные поступки. Жизнь больного начинает определяться прошлым, которое нельзя исправить. По сути, и прошлое, и будущее, и настоящее терпят крах. «В депрессивном расстройстве, – указывает он, – история переживается в своей абсолютной безвозвратности, прошлое – как непростительная вина, будущее – как неизбежная катастрофа, настоящее – как неминуемая гибель»[674].

Но трансформация временного порядка – это только один вектор психопатологических изменений. Вторым является изменение отношений с Другим. Штраус настаивает на том, что все патологические феномены сенсорного опыта возникают в искаженных модальностях, где отношения «я – мир» патологически изменены, где нарушены направление, расстояние и границы этих отношений. Все эти изменения происходят по причине того, что отношения с Другим изначально несут в себе эмоциональный компонент. «Чужой, – пишет Штраус, – угрожает или помогает, притягивает или отталкивает, и мы отвечаем на эту физиогномию страхом или верой, доверием или недоверием»[675].

В психическом заболевании человек обнаруживает над собой власть Чужого, поглощается Чужим в его зловещей таинственности. Характерная для многих патологических явлений деперсонализация как раз и является примером таких трансформаций. Отношения «я – мир» при этом сохраняются, но человек и мир больше не взаимодействуют. Мир представляется такому больному обезличенным планом, лишенным пространственно-временной организации и, соответственно, глубины[676].

Штраус приводит несколько примеров патологических модусов бытия, возникающих при алкогольном делирии, интоксикации гашишем и мескалином, шизофрении, сексуальных перверсиях и др. Для того чтобы уяснить некоторые положения его теории, остановимся на этих примерах.

Для алкогольного делирия, по мнению исследователя, характерны дестабилизация и потеря идентификации зрительной модальности. Дестабилизация при этом затрагивает как пространственную структуру в целом, так и отдельные детали наблюдаемых предметов. Такая модификация является следствием изменения типа реальности, возникновения реальности бытия, подверженного влиянию. Темпоральная последовательность в этом случае не совпадает с последовательностью как значимым порядком перспектив. Голоса при алкогольном галлюцинозе в отличие от шизофрении всегда связаны с людьми, говорящими где-то поблизости. С одной стороны, они принадлежат людям, а с другой, – их носители скрыты от больного. «Голоса раздаются вне поля зрения, но не за пределами досягаемости. Они локализованы где-то поблизости»[677], – пишет Штраус. Поэтому Другой не может показать себя определенным образом, не может быть полностью определяемым и конкретным. Имеет место иной тип включенности, поэтому Другой становится довлеющим и приобретает власть над индивидом.

Связь включенности с изменением направления и границ сенсорного опыта подтверждают и эксперименты с гашишем и мескалином. Основной чертой сенсорного опыта при интоксикации ученый называет нарастание пассивности и, как следствие, появление физиогномического восприятия Другого. Под этим выражением Штраус понимает восприятие Другого не как нейтрального, а как привлекательного или угрожающего. Нарастающая пассивность приводит к ощущению зависимости. В наркотической интоксикации испытуемые начинают чувствовать влияние: от взгляда и голоса Другого исходит ужасная и угрожающая сила. Изменяется и темпоральная организация: время замедляется или останавливается, пространство становится бесконечным. Субъект-объектные границы могут исчезать и приводить к слиянию с окружающим миром. Но иногда происходит наоборот: между «я» и Другим образуются непреодолимые границы, и Другой кажется нереальным. Одновременно изменяется и образ тела, и поэтому такой сенсорный опыт впоследствии приводит к развитию параноидальных черт.