Феноменология зла и метафизика свободы

Торжество и апофеоз Просвещения и рационализма – Великая французская революция достаточно многое выявила еще в свое время. Новое летоисчисление и календарь – отказ от «ветхих» традиций. Торжество разума и в новых праздниках Гения, Труда, Подвигов, Народа… – праздников, абстракций, категорий и man. Что торжество – культ Разума! Эбертистами и дантонистами был введен и впервые отпразднован 10 августа 1793 года праздник Разума. На площади Бастилии была воздвигнута колоссальная скульптура богини Разума – нового революционного божества. Ей же был посвящен и собор Нотр-Дам де Пари. Противником этого культа был Робеспьер, но только потому, что был поборником другого культа – Верховного существа. Этот культ неперсонфицированного даже в виде статуи божества, создавшего вселенную, то есть полной абстракции вроде «материи» – был введен и отпразднован впервые 8 июня 1794 года. Вот фрагмент плана проведения этого праздника по сценарию «художника Революции» – Жана Луи Давида: «…После первой церемонии, которая заканчивается простой радостной песнью, слышится дробь барабана, и пронзительный звук трубы оглашает воздух. Народ собирается, строится в порядке, отправляется. Две колонны идут впереди – мужчины с одной стороны, женщины с другой – двумя параллельными рядами. Каре юношей марширует в том же порядке. Секции следуют друг за другом по алфавитному списку». Вот так – по алфавитному списку, женщины и мужчины отдельно, дробь барабана, звук трубы и колоннами… ГУЛАГ был уже тогда занесен над человеком. И кто были лидеры этого апофеоза? Марат – ярый сторонник террора, казни Людовика XVI – ученый, врач, философ. Робеспьер – ученик Ж.-Ж. Руссо, Дантон – адвокаты. Аббаты Э. Ж. Сиейес, Ж. Ру. Все – рационалисты и как бы сейчас сказали – интеллигенты. «Ощущая опасные, неуправляемые и непонятные силы внутри и вовне себя, человек как бы припоминает свой детский опыт и возвращается к тому времени, когда он чувствовал, что находится под защитой отца, обладающего высшей мудростью и силой, и мог завоевать его любовь и защиту, подчиняясь приказаниям и стараясь не нарушать запреты»[79]. Показательная фрейдовская альтернатива: «…либо строжайшая опека над этими опасными массами, тщательное исключение всяческой возможности их духовного развития, либо основательная ревизия отношений между культурой и религией»[80]. С этим выводом трудно не согласиться.

Коллективизм оказывается орудием господства, а с ним связывается воля к власти, являясь его как бы продолжением. Им всегда и пользовались в политических переворотах, революциях – как средством оправдания. И не случайно все эти оправдания оборачивались насилием и кровавыми диктатурами. Коллективизм всегда оборачивается тиранией вождей – воплощенных эйдосов квазиреальности, а точнее, пытающихся присвоить себе реальность и ничтожащих ее.

Самоотверженная марионетка: от долженствующего уважения к самоубийству

Каким же образом разум и познание все более общих законов и категорий (вплоть до идеи Бога) приобретают практическую «нудительность»? Неужели практическое долженствование сродни логическому выводу? Даже самый романтически настроенный рационалистический оптимист вряд ли не согласится с тем, что из логического «следует» еще отнюдь ничего не следует в реальной жизни. Кант как честный и методический щепетильный мыслитель рано или поздно должен был дать ответ. И он его дает… в сноске, говоря об уважительном отношении к объективному общему закону. Кант специально уточняет вопрос об уважении, которое, хотя и есть чувство, но принципиально отлично от таких чувств, как склонность или страх. Оно противостоит разуму, не внушено чем-то извне, а «спонтанно производится самим разумом» – иного понимания трудно ожидать от рационалиста. Когда познаю закон, я познаю его с уважением в том плане, что осознаю подчиненность моей воли этому закону, ограничение («определение» – по Канту) воли законом и сознание этого ограничения и есть уважение – оно есть действие закона на субъект, а не причина закона.