Феномены Тени и зла в волшебных сказках

Наутро великан рано встал и ушел, а королевский сын с принцессой стали искать его сердце. Но сколько они ни копали, они не нашли сердца. «На этот раз он нас перехитрил, — сказала принцесса, — но давай чуть подождем». Она собрала охапку прекрасных цветов и осыпала ими порог. Когда великан вернулся, все снова повторилось: он почувствовал человечий дух, а принцесса опять объяснила, что в этом виновата птица. Но потом он спросил, кто осыпал порог цветами. «Ах, — сказала принцесса, — я почувствовала к тебе такую нежность, потому что там лежит твое сердце».

«Неужели, — удивился великан, — но его там нет!»

Когда принцесса с великаном легли в постель, она снова спросила, где находится его сердце. И прибавила, что так любит великана, что должна об этом знать. «А, сердце, — ответил великан, — да оно в шкафу для посуды, который стоит у стены».

Когда великан ушел, королевский сын с принцессой снова стали искать его сердце. Но его в шкафу не оказалось. Когда великан вернулся на третий день, он опять почувствовал человечий дух, принцесса опять оправдалась тем, что прилетал ворон, и объяснила, почему она убрала шкаф цветами. На это великан сказал, что не мог даже представить, что принцесса настолько глупа, что поверила, будто его сердце лежит в шкафу. Оно находится там, куда ей ни за что не добраться. Его сердце спрятано на далеком острове, на острове стоит церковь, в церкви находится колодец, в колодце плавает утка, внутри утки — яйцо, а в яйце — его сердце.

На следующее утро, как только великан ушел, принц вскочил на волка и простился с принцессой. Он сказал волку, что нужно поторапливаться, чтобы добыть сердце великана. Они поскакали, а когда достигли берега моря, волк бросился в воду и лебедью поплыл по волнам с принцем на спине. Вот они приплыли к острову, на котором стояла церковь. Но ключ от церковных ворот висел так высоко на башне, что они не могли до него дотянуться. Тогда они позвали ворона, который достал им ключ, и они вошли в церковь. Внутри нее был колодец, в котором плавала утка, — все, как говорил великан. Они заметили в колодце утку и схватили ее, но как только принц стал вытаскивать ее из воды, яйцо упало в колодец. Принц растерялся и не знал, что ему делать, но волк предложил позвать лосося. Так они и сделали, лосось достал яйцо со дна колодца. «Теперь, — сказал волк принцу, — ты должен слегка надавить на яйцо». Как только юноша это сделал, раздался страшный крик великана. «Надави еще», -сказал волк. Принц сжал яйцо в руке, великан застонал еще громче и взмолился о пощаде, умоляя принца сказать, что ему нужно, и он исполнит любое его желание, лишь бы тот не трогал его сердце. «Передай ему, — сказал волк, — если он вновь оживит шестерых твоих братьев и шесть принцесс, которых он превратил в камни, то ты сохранишь ему жизнь». Тогда тролль [очевидно, то же самое, что и великан] тут же шестерых его братьев и их невест превратил обратно в людей. «А теперь, — сказал волк, — раздави яйцо!» Принц раздавил яйцо, и великана разорвало на части.

И тогда все семеро братьев вместе со своими невестами отправились домой. Король был вне себя от радости, и устроил пышный пир, а невесту младшего сына назвал самой красивой, и потому посадил эту пару во главу стола. И так они ели, пили и веселились много дней, и если пир еще не закончился, то продолжается и по сю пору.

При анализе сказки всегда полезно сосчитать число сказочных персонажей. В начале сказки мы видим короля и его семерых сыновей: итак, королевский двор включает восемь мужчин и ни одной женщины. На протяжении всей сказки нет ни одного упоминания о королеве, поэтому приходится предположить, что ее нет в живых.

Я не хочу углубляться в детали, но вообще в юнгианской терминологии число восемь — два раза по четыре — указывает на внутреннюю целостность, на психическую полноту. Поэтому мы можем сказать, что в самом начале сказки существовал символ целостности, в котором, однако, отсутствует фемининный элемент. Практически, это означает, что восемь человек символизируют мировоззрение, быть может, доминирующую религиозную установку, в которой воплощен символ целостности, и на этом сказка могла бы закончиться, — но только с точки зрения ее маскулинного аспекта, аспекта Логоса. Фемининность, Эрос, аспект Анимы отсутствует. Этот символ целостности является слишком возвышенным и существует только в области разума и маскулинной деятельности, символ Самости, соответствующий психическому паттерну мужчины, но не женщины. В чем-то такой недостаток является весьма и весьма существенным.