Феномены Тени и зла в волшебных сказках

В греческой мифологии эта роль принадлежала титанам, детям земли^[141], которые также находятся в промежуточном положении между богами и людьми. В мифологии Средиземноморья они создавали землетрясения. Один из них связан с вулканом Этна на Сицилии; время от времени, стоит ему чуть повернуться, у Этны начинается очередное извержение. Здесь опять же присутствует связь с неуправляемой природой эмоций, так как извержение вулкана — это хорошо известный символ деструктивного выплескивания эмоций.

Что касается промежуточного положения великанов между богами и людьми, то мы интерпретировали фигуры богов как символы или как архетипические образы, то есть они являются проявлением архетипов, основных структур нашего бессознательного, а возможно, и всей вселенной. В нашей психике существуют ядра огромного динамического заряда, но как только они выражаются в качестве архетипических образов, то обретают определенную структуру. Например, каждый бог в мифологии имеет определенную функцию: он покровительствует какой-нибудь сфере жизни человека и требует от него неукоснительного соблюдения норм поведения, жертвоприношений и так далее. Поэтому можно сказать, что архетипический образ обладает определенной структурой, которую он создает или накладывает на человеческую психику. В политеистической религии боги могут бороться между собой, и тогда разные структуры вступают между собой в конфликт, но, по крайней мере, каждому архетипу присущ некоторый аспект порядка.

Когда архетипическое содержание достигает человеческого сознания, может случиться, что возникает ощущение только эмоционального заряда, а структурный аспект не осознается. Именно такой процесс воплощает великан; человек страдает от переполняющего его потока эмоционально заряженного архетипического содержания, не осознавая его упорядочивающего и смыслового аспекта. Именно поэтому великаны, находящиеся между богами и человеком, обычно деструктивны. Их глупость становится очевидной, если мы посмотрим на нее именно под таким углом, ибо каждый человек, который попадает в состояние аффекта, глупеет автоматически. Возможно, вам знакомо состояние аффекта, когда, будучи полностью поглощенными им, вы совершали самые идиотские поступки, которые никогда бы себе не позволили, будь вы спокойны и хладнокровны. Но и великаны тоже могут быть полезными, воплощая явное психическое эмоциональное либидо, ибо если ими все равно управляет человеческий разум, то они могут совершать великие дела. В Европе существует бесчисленное множество средневековых легенд, в которых какой-нибудь святой дурак превращает огромного великана в своего раба. Затем этот великан строит для него поразительные церкви и часовни, работая на этого святого. Таким образом, как только великан подчиняется человеческому разуму или снова встраивается в духовную структуру, он передает нам огромное количество заряженной и очень полезной энергии.

Это напоминает мне слова Юнга о том, что с ним случилось в тот момент, когда он начинал писать книгу «Психологические типы»^[142]. Он рассказал в предисловии к этой книге, как он вел обширную переписку со своим другом^[143] о планах и собранном им богатейшем материале, который должен был войти в эту книгу, и затем уже собирался сесть ее писать, чувствуя, что сбор материала ему уже пора закончить. Юнг хотел, чтобы текст книги был ясным и логически точным, каким, например, для него был труд Декарта Le Discours de la methode^[144], однако он не мог этого сделать, ибо обладал слишком утонченным интеллектом, чтобы охватить столь обширный материал. Когда он столкнулся с этой проблемой, ему приснилось, что на рейде стоит огромный корабль, нагруженный всяческими благами для человечества, который обязательно следует привести в порт и все эти блага распределить между людьми. Этот корабль тянул за собой великолепный белый арабский скакун, — прекрасное, грациозное и нервное животное; предполагалось, что именно он должен был доставить корабль в гавань. Но коню было совершенно не под силу это сделать. В этот момент из толпы, раскидав людей в стороны, вышел огромный рыжий великан, схватил топор и убил белого коня, а затем взял канат и одним рывком (elan) он втащил корабль в порт. Из этого сновидения Юнг понял, что ему нужно писать, следуя эмоциональному порыву, чувствуя прилив эмоций, связанных с этой книгой, а не поступать в соответствии с паттерном, который воплощал белый грациозный арабский скакун. Тогда основу его побуждения образовал мощный импульс к работе, сопровождаемый приливом эмоций, и целую книгу он написал практически без перерыва, ежедневно вставая в три часа утра.