Фэнтези

Вернувшись домой, он уже собирался пройти в свою спальню, когда понял: что-то не так! Слуги не разожгли очаг в главной гостиной, они не зажгли свеч, однако, переступив порог комнаты, Ящер мгновенно почувствовал, что он сейчас не один. В темном мраке гостиной скрывалась какая-то женщина! Пряный, слегка раздражающий запах духов витал в воздухе, щекоча ноздри и сильно тревожа фантазию. Берольд знал нескольких очень кокетливых дам, покупавших такие духи. При всех слухах, бродивших о них при Дворе, ни одна из прелестниц не стала бы с ним говорить даже на многолюдном приеме, а уж заявиться в дом за полночь, зная, что там они будут одни…

Берольду не видел с порога, кто эта безумная гостья, и где она прячется. Шагнув к столу, на котором стоял канделябр, Звероящер зажег пять свечей. Огоньки не могли до конца разогнать полумрак, но Берольд понял: женщина в кресле, которое чуть в стороне. (Свет кусками выхватывал из темноты удивительно яркий, пронзительный пурпур атласного платья, сверкавшего резкими бликами.)

Когда Берольд подошел, она не шелохнулась. Еще не успев рассмотреть лицо, он неожиданно понял, что женщина спит. Вероятно, она слишком долго ждала и сама не заметила, как задремала. Теперь он узнал ее! Айрин, незваная гостья из Гокстеда… Смерть старых сказок, загадочный призрак из прошлого и совершенно реальная женщина… Каждый раз, видя ее, Берольд думал, что это последняя встреча, однако она вновь и вновь появлялась с ним рядом, не в силах избегнуть той роли, что ей отвела Судьба.

Берольд не понимал, кто впустил ее в дом, и зачем. Айрин ведь получила все, о чем мечтала, теперь ей положено быть в своем новом поместье, а вовсе не здесь.

Айрин пошевелилась, прикрыла рукой глаза, словно ее потревожил свет, и, резко вздрогнув, проснулась.

— Давно ждешь? — спросил Берольд.

— Слишком давно, — недовольно ответила гостья. — И нечего мне светить прямо в глаза!

— Испугалась?

— Чего? Твоих свечек? — спросила она, постаравшись, чтобы ее вопрос прозвучал легкомысленно и беззаботно. — Поставь ты их лучше куда-нибудь и зажги все остальные, а то стало слишком темно.

— Ничего, я люблю темноту, — усмехнулся Берольд.

— А я нет, — улыбнувшись немного фальшивой улыбкой, ответила Айрин. Люблю яркий свет!

— Для чего ты пришла? Что тебе нужно?

— Может, я просто соскучилась? — глядя Берольду в глаза, заявила она. Может, все эти дни я жила только мыслью о будущей встрече? Мечтала, как смело войду к тебе и скажу: «Я полюбила тебя, едва только увидела!» Веришь мне, а, Звероящер? Не веришь?! И правильно делаешь!

— Ну почему же? Мне нравится слушать такое. Один на один… В темноте… — (тон Берольда был ровным и очень холодным.) — Мне нравятся смелые женщины с теплою кожей, которые сами идут ко мне… Как я могу не поверить?

Он явственно чувствовал, как напряглось тело Айрин, когда он коснулся ее плеча, провел рукой по открытой груди. Но она не потупила взгляд, не отпрянула, не оттолкнула его. Только злая безумная вспышка сверкнула в бездонных глазах, как тогда, на балу.

— За тобой должок, Ящер! Ты слышишь, чудовище Лонгрофта?

— Да?

— Если ты позабыл, то я очень охотно напомню, что ты написал в этом маленьком свитке: «…Найдется дурак, что поверит словам этой женщины… Станет ее защищать, несмотря на все слухи и сплетни, не требуя платы… То я подарю ей поместье и буду выплачивать два раза в год…» Тот дурак — это ты, Звероящер. Я знаю, что именно ты меня вытащил! Скажешь, все было не так? Узнаешь его?

— Думаешь, твоя бумажка хоть что-нибудь значит? — спросил Берольд, взяв свиток.

Шагнув к столу, на котором оставил подсвечник, Берольд поднес тонкую трубочку к пламени ближней свечи. Она вспыхнула прежде, чем Айрин успела вскочить и схватить его за руку.

— Знаешь, ценю беззастенчивых жадных девиц, — обернувшись и стиснув ее обнаженные плечи, почти прошипел Берольд. — С ними я вновь становлюсь собой, херписом из Черных Скал! Знаешь, Айрин, что это такое? Должна знать, ведь ты росла в Гокстеде!

Если Берольд ждал, что Айрин начнет вырываться, то снова ошибся. Она не вздрогнула, даже когда он рванул ткань атласного платья так, что золотистые бусины вышивки брызнули в стороны. То, что случилось потом, Берольд понял не сразу, поскольку уже не владел собой. Он осознал это позже, под утро, немного опомнившись. Когда Берольд, схватив Айрин, сорвал с нее платье, она вдруг прильнула к нему, словно долго ждала этой бешеной вспышки, как будто боялась, что он передумает и оттолкнет ее.

— Я не хочу в монастырь… Я хочу жить… — шептала она, обнимая его.

Когда серый рассвет осторожно вполз в комнату, Айрин заснула, прижавшись к его груди. Перебирая блестящие черные пряди ее волос, Берольд не знал, что и думать. Он не понимал Айрин, не представлял, что она замышляет, какая особая Сила ее подтолкнула к нему…