Фэнтези-2011

Они поднялись из-за стола. Управляющий проследовал с ними, держась рядом с хозяйкой. Гальда меланхолически предположила, что этот тип тоже может служить развлечением вдовы, но сразу отвергла это предположение — слишком уж невзрачен. Впрочем, мы еще не видели второго слугу…

Снова пришлось преодолеть коридоры и лестницы — Гальда уже начала к этому привыкать.

Сад располагался там, где раньше в особняке, вероятно, был внутренний двор. Затем это пространство было забрано под крышу, но для наилучшего освещения — из толстого стекла. Не целиком, но большей частью. Предполагается, что такую крышу надо регулярно мыть, но с тех пор, как хозяйка сократила штат прислуги, вряд ли это производилось часто, а еще вернее, стекло омывалось разве что дождями, отчего стало изрядно мутным. Но в дневное время здесь все же было достаточно светло.

Однако уже наступили сумерки — зима ведь. Не совсем темно, можно разглядеть ряды кадок с деревьями и кустарниками и цветники — сколько же пришлось насыпать сюда земли, чтоб их разбить?

Магне и Модо не нужно было и освещение. Они ринулись по дорожкам, рассматривая и трогая, чуть ли не пробуя листья и соцветия на зуб, переговариваясь между собой и лишь иногда обращаясь с вопросами к Лаубоде, благодушно наблюдавшей за их восхищением. Мона Гальда оказалась несколько в стороне. Она вынуждена была признаться себе, что и при полном освещении вряд ли опознала бы большинство растений. Вот это — лимонные и оранжевые деревца, их дети выращивали в собственном садике. Этот кустарник — мерхистанская сирень, а вот это вроде бы — алоэ… но большинство из них было неизвестно даме Токсилла и могло даже напугать мясистыми листьями, хищными шипами, свисающими гроздьями соцветий. С цветами — то же самое, вдобавок от сильного аромата начало ломить в висках и затылке. Никогда она не любила запаха лилий, даром что этот цветок почитается любимым богами. Хорошо еще, что сирень сейчас не цветет… да и для лилий не сезон… хотя сад отапливается, пусть это и не очень ощущается среди цветочных и травяных испарений. Чтобы протопить такое пространство, требуется немало дров. И как это в таком количестве доставляется с большой земли?

Мысли о быте, о повседневном позволяли привести голову в порядок, изгоняя тревогу, приносимую чуждыми и непонятными картинами и запахами. Гальда уже окончательно успокоилась, когда услышала крики близнецов, убежавших вперед по усыпанной гравием дорожке. Она хотела сказать, что совершенно незачем так шуметь, особенно в чужом доме. Голоса детей под стеклянным куполом отдавались особенно резко и пронзительно. Но тут Гальда увидела, как Бернардин, заглянувший за цветник, рванулся вперед, потом остановился, посмотрел на госпожу. На лице его явно читался страх.

Еще не осознав причины переполоха, Гальда, подхватив юбки, бросилась за близнецами.

Они стояли, держась за руки, над телом, распростертым у гранитной кромки цветника.

Бина лежала навзничь, разбросав руки. Пятно, расплывавшееся под ее затылком, в полумраке казалось черным.

Она все-таки задремала под утро в кресле, хотя была уверена, что не уснет. Предшествующие часы прошли как в бреду, и воспоминания о них чередовались, словно горячечные видения. Ужас, пронзивший все ее существо, сменившийся радостью, когда Савика, пав на колени рядом с телом девушки, сообщила, что та жива. Смутно вспоминалось, как металась по саду Лаубода, почему-то первым делом устремившаяся к забранному решеткой колодцу… Как Бернардин приподнял Бину за плечи, чтобы можно было ее осмотреть. Рана оказалась не так страшна, как представилось Гальде в первый ужасный миг. Похоже, падая, девушка ударилась затылком об острый угол каменного бортика.

Лаубода погнала управляющего за помощью, приказав заодно принести воды. Савика что-то заикнулась насчет колодца, но ей было сказано, что здесь вода годится только для полива и не вполне чиста. Сама же хозяйка оборвала листья с неких ведомых ей одной растений и велела Савике выжать сок на рану, заверив, что это непременно поможет. Тут и близнецы вышли из ступора. Затем явилась Кирмиса в сопровождении мрачного молчаливого детины, имевшего со служанкой несомненное внешнее сходство — сын, не иначе.

Общими усилиями рану промыли и перевязали — Савика порывалась предложить свой платок, но Кирмиса принесла не только воду, но и полотно. Это ли помогло или целебные растения из сада, но Бина зашевелилась и пробормотала что-то неразборчивое. Гальда рада была и этому.

Стало уже совсем темно, а в суматохе никто не догадался принести лампы или светильники. Но слуги дома умели обходиться и без света. Они перенесли Бину в комнату. Следом Савика вела за руки детей, ставших непривычно послушными, а Лаубода поддерживала за локоть подругу, успокоительно приговаривая, что ничего страшного не произошло. Девушка заблудилась в незнакомом доме, оступилась в темноте и упала. Гальда могла только кивать в ответ.