Фэнтези 2011

Тут он схватил меня за руку и потащил следом за собой на край поляны, в темноту. Но это для них (и для многих из вас) темнота, а я сразу увидел, что там стоят панские кони, и панские же егеря, и панские борзые собаки. И оттуда же, навстречу нам, задудели охотничьи рога. А собаки сразу забрехали и стали кидаться во все стороны, их чуть удерживали на поводках.

— Мы едем на охоту? — спросил я.

— Нет, — сказал пан, продолжая тащить меня за руку, — мы едем совсем за другим. Сегодня же какая ночь!

— Какая? — спросил я.

— Не притворяйся! — сказал он.

— А я не притворяюсь! — сказал я. И повторил: — Какая?

Тут он остановился, очень сердито глянул на меня и так же сердито сказал:

— Купальская, какая же еще! И мы с тобой едем за папараць-кветкой. И ты нам ее найдешь! Понятно?! А не то я тебя зарублю!

Тут он схватился за саблю и даже вытащил ее из ножен и занес над моей головой. А второй своей рукой он продолжал держать меня за мою руку. И он так крепко держал, что у меня на этом месте остался синяк на всю жизнь. А тогда он, кроме этого, и вообще чуть руку мне не оторвал! А я смотрел на него и ничего ему не говорил. И он тоже молчал, только вот так сверкал глазами. Вокруг нас стали собираться другие паны. А гайдуки принесли еще света. А то им там было темно. А когда стало светло, наш пан Лех засмеялся и сказал:

— Понял меня, щенок? Я тебе не пани Крыся. От меня белых булочек не жди. А вот чего!

И вдруг как жахнет саблей надо мной! И мой чуб начисто срубил! Я поднял свободную руку, пощупал то место, где только что был чуб, но опять ничего не сказал, а только посмотрел на пана Леха. А пан Лех, и очень злобно, закричал:

— Чего уставился?! Думаешь меня заколдовать?! А вот тебе дуля!

И сунул мне дулю. И они все засмеялись. А я подумал: ладно! А они, вдоволь насмеявшись, замолчали, пан Лех опять стал надо мной саблей размахивать и говорить:

— Ну что, щенок, надумал?! Поедем за папараць-кветкой?

И я опять подумал: ладно! Сами напросились, гады! Отведу я вас, куда надо, и, как надо, утоплю! И говорю:

— Поехали!

А он:

— Куда?

А я:

— Буду показывать. Только надо ехать быстро. А то еще до утра не успеем.

— Успеем! — говорит пан Лех. — На Зайчике мигом доскачем!

А Зайчик — это у него был такой конь, весь беленький и самый лучший в конюшне. И вот он первым сел на Зайчика, после подхватил меня за шиворот и посадил перед собой. После спросил:

— Куда?

Я сказал:

— Прямо!

И мы поехали, все вместе, всей охотой. Мы с паном Лехом впереди, и я ему говорю, когда куда нужно сворачивать. И едем, едем мы, уже стало совсем по-настоящему темно, а мы едем и едем, и я это сразу решил, на Волчинское болото в Асоцкую дрыгву. Чтобы, я тогда очень зло подумал, они все как один утопились и ни один обратно не вернулся! Вот, думал я тогда, как это было бы славно!

Только паны это же вам не набитые дурни. У них же в голове у каждого соображение. Поэтому мы еще и половины той дороги не проехали, как они уже начали косо поглядывать по сторонам и один с другим переговариваться. А после вообще остановились и пану Леху сказали делать то же самое. Пан Лех крепко рассердился, но все же придержал Зайчика и повернулся к ним. От них выехал вперед пан Бобча, тот, который старший, Апанас, и сказал такое, что это их общее дело как-то очень странно поворачивается: уже совсем ночь, луны за облаками почти совсем не видно, а зато они сами, и это как раз добро видно, уже на краю Волчинского болота, да и еще с какого собачьего края — дальше, прямо впереди, Асоцкая дрыгва.

— Ну и дрыгва! — сердито сказал пан Лех. — Так ведь какое у нас дело!

На что пан Бобча только вот так вот разгладил усы и сердито сказал, что этого дела, то есть этой кветки, раньше никто из них не видел, да и сейчас нельзя сказать, чтобы она им теперь стала ближе и виднее. А в конце сказал совсем обидное:

— Может, и этот щенок тоже никогда этой кветки не видел, а он просто брешет, вот и все. Он же на то и ведьмин сын, чтобы брехать.

Тут пан Лех еще сильнее разозлился и очень грозно сказал, что для того, чтобы брехать, совсем необязательно быть ведьминым сыном.

— А чьим можно еще? — тоже очень грозно спросил пан Бобча и, не дожидаясь ответа, начал вытаскивать саблю.

Тут они, наверное, схватились и порубили бы один другого. Но, им на счастье, вперед быстро выехал пан Сабантуевский и сказал, что это никуда не годится, когда два таких славных пана из-за какого-то хлопского щенка будут свою благородную кровь проливать. Лучше, добавил он, им подобру разъехаться.

— С вот такой великой радостью! — грозно сказал пан Бобча. — Потому что нечего мне больше делать, как только в такую темень по такой грязи валандаться! Ага! Я же не свинья!

И он развернулся и поехал обратно из леса. И его гайдуки и подпанки тоже за ним поехали. А те, которые остались, все молчали. И все они смотрели на меня — очень сердито. Я испугался, как бы они тоже не передумали. А больше всего я тогда боялся за пана Леха…