Феодал. Федерал. Фрондер. Форпост

– Иван Тихонович, спасибо вам за достойное соперничество. Выборы прошли в режиме гонки за лидером, вам было труднее всех, но вы держались молодцом и добились серьезного результата, а мое преимущество, как говорится, в пределах статистической погрешности. Хочу сообщить, что в случае необходимости я готов облекать ваши конструктивные предложения в законодательные инициативы. Например, по благоустройству района, строительству жилья и объектов соцкультбыта, защите интересов студенчества и прочей передовой молодежи.

– Спасибо, Михаил… гм… Георгиевич, я думаю, что со всеми проблемами мы прекрасно справимся и без вас. А что касается избирательной кампании, то вы выехали исключительно на горлопанстве, митинговщине, беззастенчивом популизме и поливании грязью нашей славной истории, нашей партии и меня лично! Стыдно и позорно, молодой человек, так начинать политическую карьеру – плясать на костях и идти по головам!

Варнаков как-то странно всхлипнул и бросил трубку, а я послал редакционного курьера за водкой и закуской – надо было обмыть победу, тем более что из семерых наших кандидатов пробился в областной совет только я.

Победа

Сначала в совете было скучновато. «Выскочки» и «белогвардейцы», вроде меня, сформировали небольшую, но весьма крикливую и боевую демократическую фракцию, а в ответ – организованно, дисциплинированно и четко объединились правоверные коммунисты. Сказалась и специфика региона – многочисленные «красные директора» создали свою фракцию, завладевшую контрольным пакетом голосов. Как правило, по основным вопросам демократы и коммунисты голосовали противоположно, а «Промпартия», примкнувшая к тому или иному флангу, стопроцентно обеспечивала конечный результат. Итоговый счет был, конечно же, не в нашу пользу, если не считать вопросов налоговых льгот, приватизации и депутатского иммунитета – тут генералы прикамской индустрии голосовали солидарно с нами.

Первое время в совете я занимался, в основном, тем же, чем и большинство остальных депутатов – лоббированием. Как член (а впоследствии – председатель) комиссии по гласности я лоббировал интересы родимой газеты. Депутаты согласились взять готовое СМИ под свое крыло: утвердили главного редактора (попробовали бы не утвердить – бывший собкор «Правды», как-никак!), дали бюджетное финансирование, приняли смету расходов и штатное расписание. Я получил неожиданно высокий оклад – 470 рублей в месяц. Нам выделили половину площадей упраздненного Комитета народного контроля в Доме советов (в этом огромном здании размещались областной совет и облисполком). Достался отдельный кабинет и мне, правда, очень маленький, зато с окнами, выходящими на главную площадь города. Прямо под окнами росли голубые «обкомовские» ели.

Роскошный материальный базис обеспечил солидную надстройку – под богатые оклады и престижный офис мы быстро переманили к себе лучших журналистов Прикамья. И в редакции, и на газетных полосах стало шумно, весело и интересно.

Ну, а потом случился августовский путч. Три памятных дня я не выходил из Дома советов (боялся, что обратно уже не пустят), не спал, не отлипал от портативного радиоприемника и почти круглосуточно либо что-то писал, либо говорил. Редакция превратилась в антипутчевый штаб, а часть эспланады позади Дома советов – в площадку стихийного митинга, который с 19 по 21 августа шел непрерывно, в пиковые моменты собирая до десяти тысяч человек. Милиция не вмешивалась, но и митинг был мирным – этакая гигантская политинформация, правда, изрядно сдобренная эмоциями. Трибуной служил козырек запасного выхода, а попадали на него ораторы через окно мужского туалета на втором этаже. Сначала было очень неудобно, да и клерки, зашедшие в клозет не по политической, а по естественной надобности, недовольно бухтели. Но потом я взял бланк управления делами облисполкома и красным фломастером красиво написал: «Извините, туалет не работает. Пользуйтесь туалетом в левом крыле здания. Администрация». Прикнопил листок на входную дверь сортира, и, таким образом, развел потоки нуждающихся чиновников и пассионарных демократов.

Чем мы только не занимались эти три дня! Рисовали плакаты, писали и распространяли листовки и информационные бюллетени, выпускали экстренный номер газеты, устраивали брифинги демократической фракции, пробивались в местный теле– и радиоэфир, договаривались с милицией, транспортниками, коммунальщиками… Когда сначала западные «голоса», а затем и родные телеканалы сообщили об аресте путчистов, я влетел на козырек, остановил очередного выступавшего и проорал: «Друзья! Антигосударственный переворот позорно провалился! Члены ГКЧП арестованы! Это победа! Ура!». Площадь взревела от восторга, а я от избытка чувств спрыгнул с трехметровой высоты на землю, охнул от резкой боли в коленях, и стал обниматься с митингующими. Митинг продолжился с новой силой, а я, хромая и покряхтывая, пошел домой – спать.

Внеочередное заседание

Выспаться не удалось. Утром меня разбудил телефонный звонок: