Feodal-mode

– Пойми меня правильно, лорд... – граф не торопился с ответом, подбирая слова. – Я отношусь к тебе со всем возможным уважением. Ты известная личность как среди людей, так и среди детей ночи... удивительный... гм... человек! Но в тебе есть кое-что... очень странное. И дело даже не в твоей... не совсем живой сути. Например, твоём очень странном отношении к своим холопам...

– А какое у меня у к ним отношение? – пожал плечами Сергей. За год у него появились крепостные, хотя не так уж и много. Подчинённые ему духи охраняли крестьянские хозяйства от опасных тварей, типа вампиров и оборотней, благодаря чему удавалось неплохо сэкономить на защитной магии. – Такое же как у всех. Забочусь о своих работягах, охраняю их от всякого и создаю условия для спокойного труда. А они мне в благодарность барщину выплачивают. Все довольны.

– Вот! – торжествующе воскликнул граф. – В этом-то вся и проблема. Ты слишком снисходителен к ним.

– Снисходителен? – Сергей приподнял бровь. – Это мои крепостные. а не твои. Обращаться с ними я буду так, как посчитаю нужным.

– Нет, нет, тут спору нет! – сэр Викрам примирительно поднял руки. – Лорд в своём праве. Но знаешь ли ты, что мужики зачастую очень злобны и коварны и постоянно пытаются обмануть своих господ? Дай им волю, сядут на шею и будут погонять! Да ещё и не дай Император, взбунтуются! Куда лучше держать их в чёрном теле, так они послушнее!

– Мне не по душе такой подход.

– Вот! – граф с важным видом ткнул пальцем в потолок. – Ты явно не видел холопов во всей их злобной мужицкой сущности. Это нормально, подобную ошибку совершают многие безземельные рыцари, недавно получившие наделы. Ими движут идеалы, совершают одну и ту же ошибку, за которую потом расплачиваются – проявляют слишком большое снисхождение к холопам. Когда-то в молодости я тоже был таким, о чём неоднократно жалел.

– Не совсем понимаю, о чём ты говоришь, граф...

– Эй, Рукозад! – крикнул сэр Викрам, привстав на цыпочки и обращаясь к кому-то за пределами толпы придворных. – А ну ка подь сюды!

Через вельмож протиснулся тощий мужичок в клоунском наряде с кучей заплаток. Громко звенели бубенцы на трёхконечном колпаке и на загнутых мысках башмаков. Кто-то от души пнул его в зад, и шут под гогот толпы растянулся на полу. Колокольчики на нём зазвенели ещё сильнее.

На плитке шут провёл чуть дольше, чем следовало, словно давал зрителям насладится моментом.

– Ах ты козёл! – шут ловко вскочил на ноги и погрозил толпе кулаком. – А ну быстро вышел на бой, иначе развлекусь с твоей сестрой!

Из толпы тут же выскочил второй шут, точная копия первого. Те же бубенцы, тот же наряд в заплатках.

– Я, Задорук, не спущу тебе шутку про сестру с рук! – заявил он. – Не отмоешься, измазанный шутовским словцом! И большой кучей, что наложу я у тебя под окном!

Шуты бросились друг на друга, щедро потчуя противника тумаками. Судя по всему, весь этот театр был ими спланирован заранее.

Зал, как говорится, просто лёг. Хохотали все, даже сэр Симон – тот, пожалуй, ржал громче всех. Не смеялся только Сергей – для него подобный юмор был слишком плоский – и чёрные рыцари. До этих даже сортирный юмор доходил как до жирафа.

А ещё не смеялась леди Элеонора. Только покраснела ещё сильнее, практически полностью скрыв лицо веером. Кажется, подобные развлечения ей не особо нравились.

– Что творят, черти! – отсмеявшись, произнёс сэр Симон. – Никогда таких отборных шуток не слышал. Две тысячи лет назад в моё время так точно не умели.

– Да, шутки, когда смеются не над самой шуткой, а над её глупостью, были актуальны во все времена, – вздохнул Сергей.

– Шутить изволите, милорд, – ухмыльнулся сэр Симон.

– Эй, Рукозад! – громко крикнул граф, когда придворные вдоволь посмеялись над кривляньями шутов. – А ну ка спой гостю мою любимую песню!

Шут прокашлялся, распрямил плечи, принял важную позу, словно благородный, и начал с выражением декларировать:

Мужики, что злы и грубы,

На дворянство точат зубы,

Только нищими мне любы!

Любо видеть мне народ

Голодающим, раздетым!

Страждущим, необогретым!

Чтоб крестьяне не жирели,

Чтоб лишения терпели,

Надобно из года в год

Всех держать их в чёрном теле...[1]

[1] Бертран де Борн, 1195 год, перевод В.А. Дынник

"Почти тысяча лет прошла – ничего не изменилось," – подумал Сергей. В его родном мире Земли, кажется, тоже существовали похожие стихи.

– Эх, в каждом слова правда! – сэр Викрам сделал вид, словно смахивал с ресниц слезу. На самом деле глаза его оставались совершенно сухими.

Сергей как стоял с костяным "покерфейсом", так и дальше стоял. Всё это клоунское представление с шутами ему уже начало надоедать. Чего граф добивается, устраивая шоу со стихами и плясками?

– Лучше всего, когда крестьянин плачет, и худо, когда он радуется, – заявил сэр Викрам и обратился к придворным. – Правильно я говорю, господа?

Те издали одобрительный гул.