Феодальная аристократия и кальвинисты во Франции

Готоман не дает прямого ответа на этот вопрос. Являясь защитником политических интересов кальвинистской партии и главным образом интересов знати в ту эпоху, когда успешный исход борьбы зависел, да мог зависеть, от большей или меньшей искренности в отношениях знати к буржуазии, Готоман не мог, — да это было, как яснее обнаружится ниже, вне политических расчетов знати, — указывать прямо на среднее сословие, на буржуазию как на главного виновника зла. Но то, чего он не высказывает явно, что только подразумевается у него, то высказали еще до него его современники, видевшие, как мы имели случай показать[1220], в занятии судебных и финансовых должностей людьми среднего сословия верный признак усиливающегося значения этого сословия. А это усиление совершалось насчет знати, к которой буржуа питала слишком мало сочувствия. «Безрассудная вражда большинства лиц среднего сословия против знати проявляется в делах как мелких, так и важных, так что необходимо защищаться от их ударов», — писали дворяне королю[1221], и они жаловались на то, что все судебные места в руках не дворян, а среднего сословия[1222], жаловались на его ненасытимость и честолюбие[1223], на то, что оно вытеснило знать изо всех должностей[1224], старается разорить его, как и бедных крестьян[1225], что оно достигает этого тем, что судебная власть в его руках[1226]. Они указывали при этом на жителей городов как на главных виновников зла[1227].

Итак, главная причина зла заключается в преобладании среднего сословия, в чрезмерном усилении благодаря этому королевской власти и в крайнем ослаблении власти и влияния знати.

Выносить подобное положение было, по мнению Готомана, менее всего не только в интересах знати, но и в интересах всего государства, так как оно лишало страну правосудия, этого коренного начала всякого благосостояния. Чтобы спасти страну, необходимо вырвать власть из рук и среднего сословия, и «льстецов и угодников королевского сластолюбия»[1228], необходимо обуздать власть короля, которая «в силу собственной своей природы склонна обратиться в тиранию»[1229]. Тогда народ не будет управляться, как стадо скота, и в качестве свободных людей, разумные существа — люди — не будут подчиняться доброй воле короля или его доброму желанию[1230]. Но как вырвать власть из рук тиранов, где материал, где силы для борьбы?

Франция всегда была страною, в которой царствовала свобода, и всегда ее сыны защищали эту свободу. В те отдаленные времена, когда на французской почве обитали Галлы, свобода была уже ее достоянием. Вся Галлия делилась на республики, управлявшиеся по собственной воле, но образовывавшие федерацию; все они вместе, в известное время года собирались для обсуждения дел, касающихся всей страны. Все жители принимали участие в управлении и не могли снести над собою тиранической власти одного. Овернские Штаты судили на смерть Цельтилия за то, что он вздумал провозгласить себя королем[1231]. Правда, короли существовали в некоторых частях Галлии, но их избирал народ, и они не имели абсолютной власти и имели больше сходства с пожизненною должностью, чем с королевскою властью[1232].

Римляне завоевали Галлию, и свобода Галлов была подавлена, но не уничтожена. Правда, благодаря отсутствию свободы, прежние добродетели ослабели[1233], но в лучшей части населения сохранялась любовь к свободе, и восстания часто потрясали римское владычество[1234]. Эти восстания не приводили к цели, а между тем стремление свергнуть ненавистное иго понуждало искать средств к освобождению. Собственных сил было мало, и галлы обратились с просьбою о помощи к германцам, к франкам[1235]. То было племя, прославившееся своею любовью к свободе. «Творцы свободы — таково было имя, которое повсюду создали им их подвиги»[1236]. Призыв Галлов был услышан, и они явились в Галлию, свергли иго римлян, основали вместе с Галлами свободное государство под властью королей и создали учреждения, обеспечивающие свободу[1237].

С этого времени свобода пустила глубокие корни, и жители страны сопротивлялись всегда тирании королей. В восстании с оружием в руках находили они опору своих требований, в исстари существовавших учреждениях легальное оправдание своих действий.