Феодальная аристократия и кальвинисты во Франции

Питейные сборы (aides) оказывали такое же влияние на народное благосостояние, как и все другие поборы; они с одинаковою тяжестью давили народ, в одинаковой степени предоставляли и жизнь, и имущество рабочего люда безграничной власти commis. То была масса самых разнородных взиманий, давно утративших и цель, и смысл существования, но собирание которых производилось с одинаковою суровостью. Тут были и те повинности, которые выполняли крестьяне еще в феодальные времена, были и поборы в пользу государства. Таковы были и те повинности, которые выполняли крестьяне еще в феодальные времена, были и поборы в пользу государства. Таковы были, например ban des vendanges, т. е. определение по прихоти сеньора (selon le bon plaisir du seigneur) того времени, когда должен был начаться сбор винограда, что приводило за собою громадные потери, так как сбор производился или слишком рано, или чересчур поздно; затем, cartelage, или четвертая доля сбора; banvin, т. е. право господина на исключительную продажу вина в течении сорока дней в году, и т. п. За сборами в частных лиц шли сборы в казну. С народа брали gros, или налог в один су и шесть денье с ливра, установленный для выкупа из плена короля Иоанна, и с той поры получивший право вечного существования; затем, налог du trop bu, лежавший на собственниках винот градников, потреблявших большее количества вина сравнительно с назначенным ими для продажи; annuel, т. е. плату за патент на право торговли, и целую массу пошлин при ввозе вин в города, при перевозе их из одной провинции в другую[1401]. Все это действовало крайне разрушительно на благосостояние бедных классов народа, для которого в XVI в. лишь хлеб да вино составляли главнейшие предметы потребления. А при крайне низкой заработной плане в ту эпоху[1402] это делало положение рабочего невыносимым, особенно если принять во внимание тот факт, что ценность монеты была произвольно понижаема[1403]. Между тем правительство своими распоряжениями, постоянным вмешательством в крестьянское хозяйство, своим стремлением ввести порядок в его занятия, определить время, когда он должен работать и сколько часов в сутки, орудия, которыми производится обработка и т. п.[1404], еще более подрывало экономические силы крестьян. Так ввиду неурожаев, оно приказывало истреблять виноградники и засевать вместо винограда хлеб. Хлеб не вырастал, а виноградники, между тем, это важное подспорье крестьянского хозяйства, не приносили дохода, и крестьянин оставался без средств к существованию.

Все указанные налоги составляли главную и самую важную часть доходов государства и служили наибольшим и самым тяжелым бременем для народа; за ними следовали ряд других, доставлявших меньший доход государству, и хотя менее обременительных для народа, но все-таки сильно затруднявших правильное развитие народного хозяйства. Таковы были, например, таможенные пошлины, взимавшиеся и на границе государства, и внутри на границах провинций, при въезде в города и т. п., что особенно вредно действовало на торговлю хлебом, возвышая его цену, и производило крайнюю неравномерность в его цене между провинциями, даже близко лежащими друг от друга, равно как и вообще на торговлю, которая приходила в страшный упадок. А правительство еще более увеличивало затруднения, издавая ряд крайне стеснительных законов, делая из вывоза монополию государства[1405], запрещая, например, под страхом конфискации товара, провозить и съестные припасы, и вообще предметы торговли по каким-либо иным путям, кроме главных дорог (grandes routes)[1406]; оно то допускало ввоз и вывоз известных товаров, то опять запрещало[1407] их, а, отдавая купцов и торговлю под надзор таможенных чиновников, дозволяло мимо воли ряд злоупотреблений, подрывавших торговлю, делавших из нее дело крайне рисковое, возвышавших проценты на капитал, несмотря на строгие законы, устанавливавшие их норму[1408]. Кроме того, что торговцы страдали от разбойников и от солдат, их денежные кассы, товары, тюки, повозки — все это таможенные стражники осматривали, всему составляли росписи и возвращали их купцам, по сознанию самого правительства, в таком виде и в таком количестве, как это им казалось нужным и угодным, несмотря на то что провозимые товары не принадлежали к числу запрещенных[1409].