Феодальная аристократия и кальвинисты во Франции

Все это — и налоги, и способ их взимания, и регламентация труда и земледельческих работ, и затруднения, производимые в деле торговли таможенными правилами — приводило неизбежно к естественным и необходимым последствиям: упадку торговли и упадку земледелия, разорению рабочего населения. Уже в шестидесятых годах обнаружилось, до чего доведена страна. «Земледелие, — писал один из современников, — которое было развито во Франции до большей степени совершенства, чем в какой либо другой стране, оставлено; деревни разорены, и бедные крестьяне бросают все и разбегаются. Торговля и ремесла находятся в застое», а мы видели уже, что говорил Лопиталь, в каком виде представил он положение крестьян, на какие причины указывал. Цена продуктов увеличилась в громадной пропорции, и дороговизна стала так велика, что, по словам Бодена, за ту сумму, за которую покупали прежде целое, теперь покупают едва десятую часть при вдвое почти понизившейся заработной плане[1410]. Ряд войн, приводивших за собой грабежи, пожары и разрушения целых деревень, истребление массы людей, постоянные неурожаи, холодные зимы, жаркое лето с бездождием и засухами — все это еще более ухудшало положение дел. Но ни разу зло не доходило до такой степени, до какой оно дошло в начале семидесятых годов и особенно в 1573 г. Клод Гатон представляет значительное число данных, доказывающих это, и эти данные, относящиеся лишь к Шампани, подтверждаются и для других провинций, особенно Лангедока, теми заявлениями, которые все чаще и чаще высказываются на Штатах[1411]. «Весна, — рассказывает Клод Гатон, — начавшаяся с последних чисел февраля, была крайне дурна и холодна вследствие частых морозов и снега. Март месяц прошел в холодных дождях, снеге и морозах, в апреле были часто приморозки, сопровождавшиеся холодными дождями, что задерживало рост хлебов». Правда, несколько теплых дней дали возможность деревьям и винограду пустить почти, но ряд морозов убил их[1412]. Результаты не замедлили обнаружиться: цены на хлеб поднялись страшно. В течении шести дней четверик пшеницы с 10 су поднялся до 24, 25 и даже до 30 су, «тогда как с 1540 г., за исключением бесплодных годов, он стоил 5, 6 и 7 су»[1413], и это, прибавляет Гатон, было явлением повсеместным во Франции, бедные люди и особенно крестьяне очутились в самом критическом положении, очень многие из крестьян, опасаясь грабежа солдат и гугенотов, свезли хлеб в город Провен, — теперь они бросились за хлебом, но им дозволили молоть его лишь с большими затруднениями, и они принуждены были покупать хлеб у пекарей и булочников, поднявшим цену хлеба до 24 денье и больше[1414]. Приходилось протягивать руку за милостынею, — иначе грозила голодная смерть. Те, кто стыдился нищенства, продавали скот, мебель, земледельческие орудия, разорялись, чтобы добыть кусок хлеба. В городах накопилось невиданное прежде число иногородних, из которых значительная часть просто умирала на улицах от истощения и голода[1415]. А между тем и сбор винограда был крайне плох: собрано было около четверти того, что собирают обыкновенно, да и плоды были кислы. Питаться было нечем, и страшная смертность развилась как в Провэне и окрестных местах, так и во всей Франции[1416]. Правда, когда кончилась жатва, смертность уменьшилась, но цена хлеба осталась по прежнему высока, так как многие земли были не засеяны[1417]. «С этого года, — замечает глубокомысленно Гатон, — дела стали идти все хуже и хуже (de mal an pys)», и переходит к рассказу о грабежах и вымогательствах солдат, об установлении платы за приложение печатей и о других «inventions», «которые были найдены крайне странными и дали случай французскому народу ненавидеть (hayr) короля и дурно отзываться о нем»[1418].

Таково было то состояние, к которому была приведена масса народа, благодаря фискальным мерам правительства, благодаря непрестанным войнам и грабежам. Обеднение стало всеобщим фактом: земли были обременены долгами и недоимками; рабочих рук было мало; число пустопорожних мест увеличивалось все более и более. Отсутствие безопасности, смуты и беспорядки, почти неустанная борьба всех со всеми, рядом с все чаще и чаще повторявшимися в последние годы засухами и морозами, истреблявшими жатвы, довело страну до полного разорения. Во всех делах обнаружился застой; торговля прекратилась; никто не осмеливался ни путешествовать по стране, ни обрабатывать землю; отправление юстиции прервано; деревни опустели; в храмах нет ни священников, ни служения, — такова была картина, которую рисовали комиссары королю, таков был обыденный порядок дел во Франции. Народ стал сознавать свое безвыходное положение, он понял, что идти дальше по этому пути невозможно, и волнение прокралось и в его среду и в ней требование Генеральных штатов, стало лозунгом всех недовольных.