Феодальная аристократия и кальвинисты во Франции

Карл IX своими действиями еще более усиливал смуты. Он ненавидел от глубины души своего брата и постоянно требовал ускорить отъезд его из Парижа. Еще в то время, когда осада Рошели не начиналась, враждебные чувства короля к его брату, подвигам которого он завидовал, дошли до того, что вызвали опасения в Екатерине Медичи и беспокойство даже за жизнь любимого сына; и она употребляла все усилия, чтобы удалить его от двора, сделать королем Польши[1521]. Но теперь болезнь Карла IX переменила образ ее мыслей, в то время, — говорит Обинье, — когда король хвалил епископа Валенского, королева-мать и король польский говорили о нем, как о человеке, который содействовал изгнанию принца[1522]. Но напрасны были ее усилия оставить сына на зиму в Париже. Карл, постоянно старавшийся отклонить от себя заботу о делах, проводивший все время на охоте, раздраженный медленностью Генриха, забыл об удовольствиях, потребовал, чтобы все депеши, все дела были представляемы ему, и категорически заявил своей матери, что Генрих должен убраться из Франции. «Клянусь Богом!» — вскричал он, обращаясь к ней. — Необходимо, чтобы один из нас вышел из королевства, и если я не выйду, то должен выйти он»[1523]. Воля короля была заявлена самым решительным образом, и Екатерина Медичи назначила, наконец, 28 сентября днем выезда для Генриха. Настроение Карла мгновенно изменилось; он стал весел и любезен[1524] и заявил даже желание проводить своего брата до самой границы. Путешествие совершалось медленно, среди празднеств и охоты, и это довело Карла IX до того, что он заболел и должен был остаться в Витри. Его болезнь приписали отраве, и враждебные партии взаимно обвиняли друг друга. Недовольные приписали Екатерине Медичи и ее сыну болезнь Карла, и это послужило новым побуждением начать энергическую деятельность в пользу герцога Алансона. Гугеноты не переставали сноситься с молодым герцогом, и даже, по словам Маргариты Валуа, взяли с него и с короля Наваррского подписку в том, что они отомстят за смерть Колиньи[1525]. А от Лану постоянно получались письма[1526], в которых он извещал о том, что сделано им в пользу подготовления умов к восстанию, и которые возбуждали герцога и его приверженцев энергически вести дело ввиду благоприятных обстоятельств. Составлен был даже план уйти во время возвращения в Париж к войскам, приготовленным на этот случай в Шампани[1527], план, предложенный самими гугенотами, для которых союз с придворною знатью был крайне выгоден, которые могли теперь поднять оружие в защиту своих прав.