Феодора. Циркачка на троне

Юстиниан и в самом деле вознамерился перестроить разрушенный центр города, придав ему ещё больше великолепия — возвести имперские монументы, открытые для народа. Больше всего он мечтал возродить разрушенную церковь Святой Софии. Долгими ночами Юстиниан обсуждал чертежи с молодым Анфемием из Тралл, знаменитым каменщиком, неким Исидором и другими. Юстиниан спросил у архитектора, что того не устраивало в сгоревшей базилике, и Анфемий объяснил, что она была мрачной, похожей на уродливый параллелограмм, и с таким низким потолком, что вошедший чувствовал себя угнетённым, а не вознесённым к небесам, и кроме того, деревянные стены плохо выдерживали вес и часто страдали от пожара. Римляне умели строить великолепные термы и ипподромы, но ещё ни разу не возводили достойный дом Божий.

После обсуждений и споров Юстиниан попросил Анфемия сконструировать здание, которое пропускало бы солнечный свет, было достаточно большим, чтобы вместить всех желающих, и достаточно объёмным, чтобы создать впечатление небесного купола. Церковь должна быть прочной, чтобы стоять веками.

Нечасто молодому архитектору выпадала честь возводить новое чудо света. Существующие чудеса представляли собой каменные глыбы, выступающие в роли царских гробниц, подобно пирамидам Древнего Египта, или удовлетворяющие прихоть тирана, как висячие сады Вавилона, теперь не функционирующие. Анфемий ликовал, заявив, что он построит новое чудо, где смогут вместиться пять тысяч человек и прославить Господа.

Здание будет покоиться на четырёх мощных, как горные вершины, колоннах, соединённых галереями. Колонны будут венчать полусводы, которые станут основанием одной огромной сферы или центрального купола, похожего на небесный свод. Исидор и строители заявили, что камень необходимо облицевать мрамором. И ни единого деревянного перекрытия в основном каркасе! Они объявили, что гигантский расширенный купол прославит творение Анфемия и Бога.

Другие архитекторы, чьи чертежи не были приняты, заявили, что такой купол немыслимо построить. Это восточный стиль, а отнюдь не римский. Если его возвести как придётся, то он упадёт на головы тысяч молящихся. Богачи ворчали, что такое непомерное сооружение размером с гору, украшенное, как драгоценная камея, не стоит тех денег, которые на него потрачены.

И эксперты и меценаты оказались почти что правы. Но Юстиниан обладал упорством крестьянина-горца и беспечностью к деньгам, свойственной бедному мальчишке. Через пять лет новое чудо было полностью завершено.

Уже до этого сторонние наблюдатели, быстро схватывающие все изменения в императорском дворце, заметили, что Феодора постепенно отделилась от Юстиниана. Заграничные послы одаривали придворных Августы так же, как придворных самого императора. Шпионы Феодоры могли быть повсюду, она заставляла людей служить ей, в то время как Юстиниан был погружен в строительство и очистку улиц от всякого сброда.

Женщины особенно искали покровительства Феодоры, которая принимала их всегда в нарядах новейших и самых замысловатых фасонов. В ней они ощущали безграничную власть, а император, как и прежде, тяжело шагал по коридорам или запирался в кабинетах с бумагами и секретарями.

Самые пытливые умы высказывали предположение, что это просто хитрый трюк императорской четы. Говорили, что Феодора всегда занимала противоположную позицию в споре с Юстинианом. Делая это открыто, они могли сравнивать свои впечатления и разрешать секреты всех просителей. Многие в это верили, потому что жители Константинополя были склонны замечать скрытое, а не явное. Некоторые решили, что такое различие во взглядах обусловлено прихотью самих правителей — императрица следовала своим женским причудам, а император — мужским. Смущённые такой двойственностью, многие люди наблюдали за Юстинианом, стараясь найти разгадку. Они знали, что бесполезно, почти невозможно следить за Феодорой. Однако они продолжали предлагать неподкупной императрице свои лучшие дары.

Юстиниан внезапно сделал то, чего никто не ожидал. Город был ещё полуразрушен, правительство нестабильно, а он вознамерился отправить военный поход в Африку.

Император вдруг опять вернулся к своей старой задумке, которая и послужила причиной восстания, — попытаться отвоевать потерянные колонии старой Римской империи. Он высказал мысль, что прошлое можно вернуть.

Через год после бойни на ипподроме Юстиниан предпринял поход в Африку, возглавить который доверил Белизарию, чтобы совершить невозможное.

Глава 4 ВОЗРОЖДЕНИЕ ИМПЕРИИ

Флавий Вегеций, учёный и гражданин, в своём произведении «История военного искусства» писал: «Победить можно благодаря мудрому руководству и дисциплине, а также врождённой отваге, при этом не важно, что войска неприятеля превосходят численностью. Маленькая дисциплинированная армия гарантирует успех; разрозненная толпа обречена на уничтожение... Даже в период затишья готовься к войне».