Феодора

Однако в тот миг, когда шум достиг высшей точки, через двое ворот на территорию дворца вступили комитаты и герулы. Быстрым маршем они приближались с противоположных сторон к сожженной церкви, подле которой стояли Феодора и Юстиниан.

Императрица не могла поверить своим глазам. Вид у воинов был измученный, доспехи измяты, кольчуги изодраны. В крови, хромая и пошатываясь, они шли, неся раненых товарищей.

И тем не менее на побежденных они не походили.

Велизарий, с ног до головы в крови и грязи, с еще не отмякшей после битвы свирепой гримасой на бородатом лице, скомандовал комитатам остановиться, а сам широким и твердым шагом приблизился к Феодоре, сжимая меч в огромной ручище, пал перед нею на колени и положил к ее стопам окровавленный клинок.

— Враги твои, о великолепная, больше не посмеют бунтовать! — произнес он.

— Что же произошло? — спросила она.

— Сброд сцепился со сбродом. Они убивают друг друга. Феодора тяжело вздохнула и содрогнулась.

Значит, вторая часть ее плана — тайные переговоры через Нарсеса — удалась.

На мгновение она сомкнула веки. От одной мысли о продолжающейся кровавой бойне ее замутило, — пусть даже эта сеча, как метла мусорщика, выметет прочь из Константинополя весь этот подлый и жестокий столичный сброд.

Затем она открыла глаза. Все они — Велизарий, Мунд, Юстиниан — пристально смотрели на нее.

И тут словно горячая волна захлестнула ее. Она внезапно поняла, чего от нее ждут. Они ждут, когда она огласит свое решение. Теперь для нее все изменилось. И изменилось навсегда. Хочет она того или нет, отныне она — истинная императрица ромеев.

В эту минуту грандиозность предстоящих дел нависла над нею, как грозовая туча, со всеми громами и молниями, шквалами и страхом перед невообразимо огромной властью. Перед ее внутренним взором раскрылись пространства без конца и края, прошли страшные картины столкновения народов, языки пламени, лижущие древние башни городов, и змеиное жало предательства, и величие решений, имеющих колоссальные последствия, и орлы империи, парящие в небесах. И еще Феодора увидела себя — миниатюрную, изящную фигурку, возвышающуюся над всем обжитым людьми миром.

Душа ее затрепетала. Ни о чем подобном она и помыслить не смела. Всю свою жизнь она хотела быть тем, кем была — женщиной, пользующейся одной только властью — женской. Но помимо своей воли она привела в движение силы, несравненно большие, чем ее собственные, силы, которые теперь овладели ею и лепили ее по своему усмотрению. На ее хрупкие плечи легло тяжкое бремя ответственности, обрушилась такая огромная власть, масштабы которой она едва ли представляла сама. И осознание этого заставило Феодору внутренне сжаться.

Давным-давно, в те дни, когда она еще не была супругой Юстиниана, не была даже его возлюбленной, а всего лишь девицей, доставленной во дворец, чтобы поразвлечь наследника, она думала о нем с благоговением и страхом, считая его чем-то большим, нежели человек.

Теперь она сама была чем-то большим. И это внушало ужас.

Однако в душе ее был не только трепет, но и торжество.

Когда-то Юстиниан сказал, что она достойна быть императрицей. Что ж, теперь это право она завоевала в тяжелой борьбе.

Феодора вскинула голову. Она бросила вызов судьбе, и отныне страх не будет ей ведом.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

ФЕОДОРА

После восстания, вошедшего в историю под названием «Ника!», императрица прожила всего шестнадцать лет. Неимоверное нервное напряжение и сумасшедшие перегрузки подорвали ее здоровье, и полностью она уже никогда не поправилась.

Смерть ее наступила в возрасте сорока пяти лет, на двадцать втором году правления и двадцать четвертом году супружества, причиной этого стал рак груди, болезнь, против которой медицина была бессильна, не будучи в состоянии не только исцелить, но даже и приостановить ее ход. Впрочем, одно из желаний Феодоры все же сбылось: она блистала красотой до самой кончины, наступившей 29 июня 548 года от Рождества Христова.

Со времени мятежа и до самой своей кончины именно она правила империей. Что касается Юстиниана, то он все чаще и чаще с головой погружался в богословские штудии, в хитросплетениях которых черпал удовольствие, полагаясь в решении важнейших практических вопросов на проницательный ум уличной девчонки, которую он вознес, сделав супругой и императрицей. Бывали случаи, и не единожды, когда решения императора и императрицы по одному и тому же делу противоречили друг другу, и существуют документальные свидетельства того, что всякий раз в таком случае неукоснительно исполнялись именно ее повеления.

Пожалуй, неплохо, когда над женщиной довлеет ее естественное предназначение. Ум у Феодоры был чисто женский, как чисто женскими были ее желания и потребности, и на все вокруг она смотрела глазами женщины. Юмор, комическое в его мужском понимании было недоступно Феодоре. Это всегда казалось ей всего лишь мужской глупостью, которую она обычно принимала, но не разделяла. Острое и меткое словцо — вот что было по ней и служило ей верным оружием: точное, емкое, порой уничтожающее, а главное — действенное.