Фердинанд Великолепный

Хмурый и Весельчак, став поблизости, имели возможность рассмотреть то, что их так интересовало: бивни. Бурча себе под нос ласковые слова и делая вид, будто гладят Доминика по хоботу, они даже потрогали их рукой. Когда совсем стемнело, Весельчак сквозь зубы прошипел:

— Готовься!

— Начинаем? — шёпотом переспросил Хмурый.

— Начинаем!

Оба сунули одновременно руку в карман и достали по пригоршне пилюль. Разноцветные пилюли были похожи на конфеты.

Доминик, который, как вы помните, издавна пристрастился к витаминам, ничего не подозревая, сгрёб у каждого с ладони хоботом все пилюли. Весельчак и Хмурый полезли тотчас в карман за новыми пилюлями. Доминик их тоже съел.

В саду стало пусто, все отправились домой. Кроме Весельчака и Хмурого, возле Доминика осталась только мама с сыном. Сын был, должно быть, большим лакомкой и, может быть, даже эгоистом, потому что мама говорила ему, показывая на Хмурого и Весельчака:

— Посмотри, сынок, какие хорошие дяди. Ты бы, наверно, съел все конфеты сам и ни с кем не поделился, а они всё отдали Доминику, не взяли в рот ни крошечки!

Хмурый и Весельчак понимающе улыбнулись друг другу и подсунули Доминику третью и четвёртую порции.

— Бери с них пример, сынок! Я очень хочу, чтобы, когда мы придём сюда в следующий раз, ты вёл бы себя так же, как эти дяденьки. А теперь пойдём, уже темно.

— Мы тоже уходим, — сказал Весельчак, подсовывая Доминику пятую порцию.

— Идём, идём, — присоединился к нему Хмурый и тоже сунул Доминику ещё порцию.

Доминик остался один. Вскоре по заведённому обычаю к нему заглянул перед сном Пиня.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он у Доминика.

— Неплохо, — ответил Доминик, — только очень хочется спать.

— Ничего удивительного, — сказал тогда Пиня. — После такого знойного дня! Мне тоже хочется спать. Ну, целую тебя в лобик!

— Я тебя тоже, — ответил Доминик. — Спокойной ночи! А-а-а-а...

Наступила тёмная, безлунная ночь.

После полуночи две тени проскользнули в сад.

— Видишь его? — спросила первая тень.

— Вижу, — ответила вторая.

— Стоит или лежит?

— Лежит.

— Ничего удивительного... после такого угощения. Ножовка у тебя?

— У меня.

— Начинаем!

— Который спиливаем сперва?

— Глупый вопрос.

— Левый или правый?

— Неужели не понимаешь? Сперва надо отпилить тот, который больше...

Громко заскрежетала пила.

— Тише, идиот, он проснётся, — сказала первая тень.

— Попробуй сам тише, — отозвалась вторая.

— Дай мне, тогда увидишь!

Пила снова заскрежетала и завизжала. Было это так противно, что болели зубы и мурашки пробегали по коже.

— По-твоему, тише получается, а? — произнесла вторая тень.

— Конечно, тише, — ответила ей первая. — Но дело двигается очень медленно. Вот не думал, что слоновая кость такая твёрдая...

— Может, пила тупая?

— С ума сошёл! Я сам её крал. Тупую я бы красть не стал, можешь мне поверить.

— Много отпилил? — с любопытством спросила вторая тень.

— Не много. Полмиллиметра, не больше.

— Фью! А бивень толстый?

— Как ствол старого каштана, только в сто раз твёрже.

— На это понадобится не одна ночь...

— Исключено! Мы должны сделать это сегодня. Иначе всё откроется.

— Тогда пилим!

— Пилим!

Часа через три пот с обоих негодяев катился градом, точно они только что вышли из-под душа. Меж тем на левом бивне Доминика образовался только небольшой надрез глубиной примерно в полсантиметра.

— Надо бы сменить полотно, — сказала первая тень. — Какое счастье, что я стащил их несколько про запас!

— Давай-давай! Только побыстрей! Надо торопиться, скоро рассвет.

— С новым полотном дело пойдёт быстрей, увидишь! Слоновая кость только сверху твёрдая. Чем глубже, тем легче пилится.

— Пилим?

— Пилим!

Оба работали как бешеные, и кто знает, может быть, гнусное предприятие увенчалось бы успехом, по крайней мере наполовину, может быть, они стали бы обладателями одного из великолепных бивней Доминика, если б один из них вдруг не воскликнул:

— Ой-ой-ой! Меня кто-то кусает...

— Ой-ой-ой! Меня тоже! — отозвался другой.

— В ногу!

— И меня тоже в ногу!

— А теперь в колено!

— И меня в колено!

— А меня уже в живот!

— И меня тоже!

— Кто-то ползает у меня по шее!

— Чёрт возьми, и у меня тоже!

— Теперь лезет в нос!

— В нос и в уши!

— У меня уже искусаны руки!

— Кто-то ползёт у меня по голове!

— Почеши мне спину, я с ума сойду!..

— Не могу! Я весь искусан с головы до ног!

— Брось пилу, лезем на дерево!

Но бегство на дерево не принесло облегчения. Сотни тысяч опытных специалистов муравьёв поползли на дерево следом за ворами. Вёл их Фумтя, большой друг и старый учитель Доминика.

Возвращаясь ночью в свой дом-муравейник, Фумтя заметил в саду что-то странное. Он подполз ближе и увидел огромное тело своего друга, распростёртое на траве без признаков жизни, а рядом две подозрительные тени что-то со скрежетом пилили. Сомнений быть не могло: Доминик в опасности, Доминику грозит беда! Недолго думая Фумтя бросился к муравейнику, поднял на ноги всех его обитателей да ещё разослал гонцов в другие муравейники с просьбой о помощи.

Остальное вы уже знаете.