Фердинанд Врангель. След на земле

Вскоре из кухни появилась и хозяйка, круглолицая и полнотелая, с ясным приветливым взглядом, всем обличаем своим достойная пара мужу.

— Супруга, Катерина Ивановна, — представил Вениаминов и предложил: — Откушать у нас не соизволите, Фердинанд Петрович?

— Не откажусь, — согласился Врангель. Обедать в этом доме ему было приятнее, нежели у Дорофеева.

Екатерина Ивановна тотчас вновь исчезла на кухне и позвала дочь.

Врангель для начала завел разговор о наиболее близком Вениаминову:

— Слышал, что приход у вас обширный. И везде ли довелось побывать?

Вениаминов испытующе взглянул на главного правителя, и в ответе его проскользнула легкая укоризна:

— Да уж за семь лет, конечно, везде побывал, и не единожды.

— И на островах Прибылова?

— И там тоже. Да и не токмо в своем приходе — и в других местах туземцев крестил.

— Где же? — оживился Врангель.

— Два года назад, с позволения Иркутского преосвященного, посетил народы, обитающие по реке Нушагак, близ Александровского редута, и нашел там людей восприимчивых, как и алеуты, к вере Христовой. Чтоб испытать твердость их желания познать истинного Бога, не стал дарить им никаких подарков и после крещения в реке Нушагак надел на них прежние их одежды и, сверх того, лишь крестики медные. Потому как слышал я, что сибирские чукчи, когда их при крещении новыми рубахами награждали, готовы были по нескольку раз креститься и от каждого священника новую рубаху получить.

— Это верное наблюдение, — улыбнулся Врангель. — Путешествуя в Сибири, и сам я немало таких рассказов слышал. — Почти без паузы спросил: — Как же добираетесь до отдаленной вашей паствы?

— В дальние края, как на Прибыловские острова, — на боте, что приписан к нашему селению. А больше — на легких лодках. Сначала-то на байдарке страшновато было, а потом ничего, обвыкся. Нонешней весной вот по несколько суток веслами махали, когда острова Креницына посещал. А на берегу, если в глуби острова людей надобно навестить, полуторапудовый рюкзак за плечи и вперед.

— И хворь не берет? — вскинул брови Врангель.

— Не жалуюсь, — усмехнулся священник. — Хворь не берет — значит, Бог бережет.

— Мне сказывали, что с алеутами вы на родном их языке общаться способны...

— Да уж стараюсь, — потупился Вениаминов, — и проповеди, и молитвы на родном для них языке читать. Был бы наставник, а жатва здесь богатая и благодарная.

— При разговоре с управляющим Дорофеевым, — чуть повернул тему Врангель, — я услышал поразившую меня цифру, что местные алеуты задолжали компании огромную сумму — почти сорок пять тысяч рублей. Мне интересно, что скажете вы на это, отец Иоанн?

— А что ж сказать, так и есть, — вздохнул Вениаминов. — И получается это от того, что слишком уж высокие цены установлены компанией на любой товар, приобретаемый алеутами, да и другими работающими на компанию природными жителями. А зарплата-то низкая. Вот и растут их долги, с которыми при самой старательной работе по гроб жизни им не расплатиться. А по совести-то, Фердинанд Петрович, ежели хотите знать искреннее мое мнение, не они у нас, а мы, русские, перед ними в неоплатном долгу. Столь много злодейств здесь свершилось, когда первые русские промышленники на острова пришли, лет этак шестьдесят — семьдесят назад, что люди местные, больше старейшины, до сих пор об этом со страхом и ужасом рассказывают. Был я на острове Унимаке и видел пустые селения, все жители коих были перебиты. И ведь с каким вероломством иной раз это делалось! Алеуты никогда почти первыми не нападали и поначалу принимали пришельцев с дружелюбием. Но, видя разные несправедливости, когда жен у них насильно отымать стали, тут они местью и возмутились. На том же Унимаке был, как рассказали мне, такой случай. Группа русских, уставших и голодных, зашла в селение, и их согрели и накормили. А ночью, едва добрые алеуты спать улеглись в своих землянках, бравые наши промышленники всех их и перебили — в назидание жителям других селений, где к ним недружественно отнеслись. Вот и рассудите после этого, кто кому должен.

Врангель, красный от стыда за дела давно минувшие, поторопился выразить собственное отношение к проблеме долга:

— Этот вопрос, отец Иоанн, и меня немало мучает. Что-то подобное о беспощадных побоищах слышал я и на Кадьяке о временах, когда Шелихов его завоевывал. И там местные жители по уши в долгах перед компанией. И потому думаю я, что решить этот вопрос можно лишь одним путем: просить главное правление в Петербурге списать подчистую все эти долги и не допускать их впредь, установив разумные таксы за любую работу и промыслы. Что скажете, отец Иоанн?

— Вот это правильно, это — по совести, справедливо! — от избытка чувств Вениаминов даже слегка пристукнул могучим кулаком по столу.

— Находясь на Кадьяке, — продолжал Врангель, — навестил я на соседнем острове Еловом давно поселившегося там отца Германа, из первой прибывшей в Америку духовной миссии. Вы, должно быть, слышали о нем?

— Слышал, — скупо подтвердил Вениаминов, — но не встречались.