Ференц Лист

Эта короткая статья представляет безусловный интерес по двум причинам. Во-первых, перед нами — творческое кредо самого Листа, которому он никогда не изменял, и его завет всем последующим поколениям тех артистов, кто в действительности достоин призвания Художника. Во-вторых, Листа чаще всего сравнивали именно с Паганини, считая их дарования тождественными. Однако сам Лист явно противопоставляет себя гению скрипки по единственной причине: признавая за Паганини несомненный дар, он не мог не чувствовать эгоистического характера этого дара, его направленность исключительно на самого себя. Такой эгоизм в искусстве был для Листа неприемлем! В свое время он всё прощал Вагнеру лишь потому, что гений Вагнера, в отличие от личности, общечеловечен и не эгоистичен. К сожалению, приходится констатировать, что надежды Листа на то, что «суетная эгоистическая роль» художника обрела в Паганини «своего последнего блестящего представителя», не оправдались. Наоборот, до обидного мало альтруистов, подобных Листу…

Парадокс нашего времени заключается в том, что для дальнейшего прогресса искусства необходимо остановиться и оглянуться назад. Не упрямо стремиться вперед, подобно брейгелевским слепцам, но обратиться к наследию титанов прошлого. Необходимо осознать, что сделанное ими не есть отжившая свой век, запыленная история, пусть даже и великая, но ныне годная лишь на то, чтобы тешить амбиции кучки интеллектуалов. На самом деле это руководство к действию, пример, достойный подражания и актуальный особенно теперь. Гении прошлого ясно видели опасность и напрямую заявляли, что в искусстве власть «антихриста» — коммерции и моды^[26] — приведет к гибели. Не их вина, что их голоса так и не услышали и мнимый прогресс, основанный на господстве индустрии в вагнеровском и листовском понимании этого слова, заставил человечество пойти по пути, ведущему в пропасть. Ныне для искусства есть только две альтернативы: отойти назад от опасного края, на котором оно уже стоит, или пасть в бездну. Так пусть же одним из маяков на дороге к спасению станет жизнь великого композитора, неутомимого борца за истинное искусство, самоотверженного и бескорыстного человека, подлинного аристократа духа Ференца Листа!

Основное внимание в данной работе уделено непосредственно биографии Листа. Мы позволили себе не касаться музыковедческих проблем, сразу же отсылая заинтересованного читателя к до сих пор не превзойденному (в литературе на русском языке) двухтомному труду Я. И. Мильштейна^[27], осуществившего настоящий прорыв в отечественном «листоведении», с научной скрупулезностью подойдя к обширнейшему наследию Листа — композиторскому, литературному, эпистолярному. Именно он безоговорочно вывел Листа из рядов «лицемеров от камерной музыки» и неопровержимо доказал величие его творческого гения. По его словам, «для исследователя, желающего обнаружить истину, не должно быть сомнения в том, что композиторская и исполнительская деятельность Листа находятся в неразрывной связи, что всякое нарушение этого единства неизбежно влечет за собой искаженное представление о его творческой личности. Суждения, игнорирующие данное обстоятельство и, к сожалению, встречающиеся до сих пор, лишь показывают, что Лист как художник всё еще недостаточно понят и изучен. За поверхностными представлениями о Листе скрывается, в сущности, непонимание и незнание его творчества. Узнать Листа — это значит освободиться от накопленных годами ложных мнений и предрассудков, восстановить его творческий облик в свете истинных фактов»^[28].

Мильштейн, опираясь на собственные многолетние исследования наследия Листа и опыт предшественников, с документальной точностью выверил датировку всех дошедших до нас произведений Листа и составил тематический каталог^[29]: все сочинения сгруппированы в нем по жанрам, отдельно оговорены незавершенные, несохранившиеся и не найденные на тот момент. Каталог Мильштейна тем более ценен, что датировка произведений Листа долгое время являлась для исследователей весьма трудной задачей из-за уже упомянутой «опусной неразберихи»: композитор, как правило, не давал номеров своим сочинениям. Но даже в случае наличия нумерации (это касается лишь нескольких сочинений раннего творческого периода) номер далеко не всегда однозначно давал ответ о времени создания: переработка произведения порой растягивалась на десятилетия. Кстати, «опусная неразбериха» встречается и у издателей Листа, когда одно и то же произведение печаталось под разными номерами.

Кроме того, Мильштейн дал обзор концертного репертуара Листа (с образцами программ), а также обширного рукописного наследия, включающего как автографы композитора, так и копии произведений, сделанные его учениками и помощниками. Сюда же относятся и многочисленные типографские оттиски с собственноручной корректурной правкой Листа, по большей части весьма обширной.