Ференц Лист

Двадцать второго мая Лист покинул Париж. Целый месяц после возвращения в Рим он продолжал жить в Ватикане. Но 22 июня папа возвел монсеньора Густава Гогенлоэ в кардинальское достоинство, после чего тот покинул Ватикан. Лист вновь возвратился в монастырь Мадонна-дель-Розарио, где в полном уединении заканчивал ораторию «Христос». Вскоре он узнал, что примас Венгрии Янош Сцитовский поручил именно ему написать мессу ко дню коронации австрийского императора Франца Иосифа I венгерской короной. Лист целиком погрузился в творчество.

В Мюнхене события развивались своим чередом. 12 мая в Трибшен приехала Козима — на этот раз вместе с Даниелой, Бландиной и малышкой Изольдой. В окружении родных людей и прекрасной швейцарской природы Вагнер был счастлив, как никогда.

Тем временем 6 июня Ганс фон Бюлов подал Людвигу II прошение об отставке с поста королевского капельмейстера. Оставаясь в Баварии, пришлось бы и дальше изворачиваться, соблюдать видимость приличий и бесконечно врать общественности, прекрасно знающей правду, несмотря на все усилия утаить ее. Ганс разрывался между долгом служения высокому искусству (вагнеровскому искусству) и своими чувствами, с которыми, похоже, никто не собирался считаться. Кроме того, после откровенного объяснения с Козимой и ее отъезда к Вагнеру покинутый супруг решил, что для него будет лучше уехать из мест, вызывающих болезненные воспоминания о его позоре и предательстве самых близких людей. Король холодно принял его отставку.

Впоследствии, 8 сентября 1869 года, вспоминая перипетии того времени, Вагнер писал Петеру Корнелиусу, по-своему интерпретируя ситуацию: «До сведения Его Величества были доведены слухи, позорящие честь госпожи ф[он] Б[юлов]. При таких условиях для нее оставалось только одно — порвать навсегда с Мюнхеном и добиться развода с мужем, имя и честь которого она хотела оградить от ненависти враждебных ей людей. Совершенно разумно она советовала ему — еще несколько месяцев назад — оставить колебания и решиться на развод. Она полагала, что такой шаг создал бы более благоприятные условия для его дальнейшего пребывания в Мюнхене: тогда никто не имел бы права утверждать, что своим положением он обязан снисходительности супруги. Во имя этой цели она даже готова была принять на себя все жестокости бракоразводного процесса. Б[юлов] поблагодарил ее, согласился с ее советом, но в свою очередь заявил, что всё происходящее теперь в Мюнхене вызывает в нем сильнейшее отвращение, так что, при таких обстоятельствах, он всё равно отказался бы от своего места. Относительно всего этого имеются документальные данные, переданные мною в надежные руки, и я оставил за собой право сослаться на них в случае необходимости»^[632].

Ганс фон Бюлов решил перебраться в Базель и заняться там преподавательской деятельностью, но предварительно съездить в Трибшен, чтобы по крайней мере попытаться сделать хорошую мину при плохой игре. 10 июня он явился к Вагнеру; между ними состоялся серьезный разговор. И опять Вагнер, как уже было перед Людвигом II, призвал «ложь во спасение» и написал открытое письмо для публикации в прессе, в котором защищал Козиму от всех «клеветнических нападок». Уже в который раз во имя пресловутого соблюдения приличий «воссоединившаяся» чета Бюлов вместе с детьми покинула Трибшен и вернулась в Мюнхен для улаживания последних неотложных дел перед отъездом Ганса в Базель.

Однако эти семейные дрязги вскоре отошли для всех на второй план перед гораздо более серьезными потрясениями. Бавария была втянута Австрией в войну с Пруссией. После нескольких неудачных сражений и сдачи 31 августа прусским войскам Нюрнберга баварское правительство заключило с Пруссией трехнедельное перемирие. Австрия была в скором времени окончательно разгромлена и больше не смогла восстановить прежнее политическое влияние, а между прусским и баварским правительствами был заключен наступательный и оборонительный союз, положивший начало объединению Германии. Формально Людвиг II еще оставался королем, но фактически отныне был принужден считаться с Вильгельмом I и Бисмарком…

Воспользовавшись тем, что военный конфликт отвлек внимание мюнхенской публики от перипетий взаимоотношений между Людвигом II, Вагнером и четой фон Бюлов, Козима решила попытаться сама разрубить этот гордиев узел. Во имя чего продолжать мучить себя, мужа и возлюбленного? Всё уже решено: обратной дороги нет, жить с Гансом она не будет. А общественное мнение? Нет ничего более продажного и ничтожного, чем мнение бездушной и ханжеской толпы! 15 сентября Ганс отправился в Базель один (там он вскоре стал преподавать игру на фортепьяно), а уже 28-го числа Козима фон Бюлов, в который раз демонстративно бросив вызов обществу, приехала в Трибшен к Вагнеру и стала ожидать того момента, когда, наконец, сможет назвать себя Козимой Вагнер. В это время она находилась на четвертом месяце беременности, и уже ни у кого не было сомнений, что отец этого ребенка не Ганс, а Рихард.