— Ну как, сынок? Хочешь поехать?
— Еще бы! Попробуй меня не пустить! — в восторге вскричал Фергус.
В эту ночь летучий ящик возвратился. Поврежденное крыло было как новенькое. Он принес письмо, в котором говорилось:
Спустя два дня прибыл конверт с железнодорожным билетом, расписанием поездов и письмом, адресованным миссис Крейн:
Миссис Крейн проводила Фергуса на вокзал и на прощание помахала ему рукой. Синий поезд проследовал по извилистой дороге вдоль берега моря и, издав пронзительный свисток, с лязгом втянулся в длинный темный туннель, пробитый в толще гор.
Когда туннель окончился, Фергус увидел возделанные поля, луга и фруктовые сады. Дорога проходила по мостам через быстрые реки, пряталась в густых лесах, объезжала расползшиеся по равнине большие города, направляясь к далеким горам, где жил дядя Тео. «Путешествие поездом занимает значительно больше времени, чем полет на крылатом коне», — подумал Фергус, но мама дала ему в дорогу бутерброды и термос с горячим шоколадом, а кроме того, ему было о чем поразмыслить…
Когда ранним утром следующего дня Фергус проснулся, маленький поезд, пыхтя, подходил к станции Снежный пик. Фергус потянулся, протер глаза и увидел, что на платформе его ожидает дядя Тео в сопровождении трех пингвинов.
— Здравствуй, мой мальчик! — воскликнул дядя, когда Фергус вышел из вагона. — Поторопись! Дома нас ждет завтрак, и нам надо многое обсудить.
Глава двадцатая
Крылатый конь взмыл вверх, и пестрый, как лоскутное одеяло, пейзаж сменила синевато-серая гладь океана. Фергуса овевали ледяные туманные вихри, а когда небо заволокли густые облака, конь поднялся еще выше, и казалось, будто он галопом скачет по пушистым белым сугробам. Вскоре опять развиднелось, конь нырнул вниз, Фергус изо всех сил вцепился в его металлическую шею и увидел, как по волнистой ряби вод бесшумно скользит их прозрачная тень.
Вскоре вокруг уже не было видно ничего, кроме воды. Куда ни глянь: налево, направо, вперед или назад — везде до самого горизонта катит волны могучий океан. Нигде ни единого корабля — ни рыбацкой лодки, ни парусника, ни яхты.
Фергуса пробрала дрожь. Он никогда еще не оказывался так далеко в море. Он был совершенно, абсолютно одинок. Случись что-нибудь с крылатым конем, и их обоих без следа поглотит бесконечный океан, и никто никогда ничего о них не узнает.