Ферма

Но почему? С какой целью? Рейган – потерянная душа, ищущая смысл жизни. Она бы никогда сознательно не увела Джейн на дурную дорожку.

– Так что мы должны найти ее дочь. В подобных ситуациях лишь такие шаги помогают обрести рычаги воздействия, – заключает Хэл. – Я могу отправить команду на Манхэттен вертушкой. Уже через час ребенок будет изолирован.

Мэй смотрит на Хэла, но думает об Амалии. Дочь Джейн. Не из-за нее ли все происходит? Надежды Джейн увидеть дочь рушились снова и снова, приезд раз за разом отменялся. Да еще гормональный фон разбалансировался из-за беременности. Не могла ли Джейн рискнуть всем, чтобы просто взглянуть на свою дочь?

Это смешно. Совершенно иррационально. Возможно, преступно. Однако может оказаться правдой.

Мэй безрадостно смеется, и жалость к Джейн пронизывает ее с такой внезапностью, что у нее слезятся глаза.

Ох, Джейн. Неразумная, глупая, сентиментальная девочка. Что ты наделала?

– Госпожа Ю? – напоминает Хэл о своем присутствии.

– У меня есть предчувствие насчет… – Мэй не заканчивает фразу. – Но я с вами согласна. Если мы найдем Амалию, это, скорей всего, действительно поможет. Но дело очень деликатное. Поедем вместе.

– Нельзя ли как-то объехать эту чертову пробку? – спрашивает Мэй у Хэла.

Он едва втиснулся рядом с водителем. Его коротко остриженная голова почти касается потолка машины.

– Везде пробки, мэм. На шоссе Бруклин – Квинс по пятницам всегда дела плохи, – качает головой водитель.

Мэй раздраженно откидывается на спинку сиденья. Снаружи неистовствует какофония клаксонов. Большой фургон перекрывает перекресток. Волна пешеходов перекатывается через улицу, окружая машину, так что Мэй кажется, будто они застряли в океане тел. Ее охватывает беспокойство, тревожное предчувствие, что в любой момент масса людей превратится в бушующую толпу, которая начнет стучать кулаками по окнам, забрасывать их камнями.

Фургон заканчивает поворот. Водитель Мэй начинает медленно вести машину вперед, но вынужден резко затормозить: пешеходы продолжают идти мимо капота.

– У нас зеленый! – сердится Мэй.

Водитель виновато улыбается в зеркало заднего вида. Мэй отвечает ему тем же.

Как он справляется, этот шофер? Изо дня в день? Бесконечные пробки, назойливые водители, пешеходы-самоубийцы, нетерпеливые пассажиры, низкая оплата, плохой воздух, парковочные билеты, счета, дети. Может быть, даже внуки, судя по его виду.

И как только он не взрывается?

– Центр наблюдения только что прислал новую информацию, – объявляет координатор, сидящая рядом с Мэй, и сообщает, что Рейган в течение нескольких месяцев ни с кем не общалась за пределами «Золотых дубов», кроме матери, отца и соседки по комнате в Нью-Йорке. – Переписывается она только с отцом. А мать всегда молчит. Разговоры с соседкой по комнате прослушаны, в них ничего нет.

Мэй хмурится. Тогда кто мог подтолкнуть Джейн? Или, быть может, она совершенно не понимала истинного характера своей любимой хосты и за мышиным, испуганным выражением лица Джейн на самом деле скрывается коварная ухмылка?

Прежде чем она успевает углубиться в свои мысли, координатор продолжает:

– Восемьдесят четвертая тоже чиста. В прошлом месяце она предприняла сотни попыток связаться с Эвелин Арройо, но так и не смогла с ней поговорить.

– Сотни? – недоверчиво переспрашивает Мэй.

Координатор пролистывает несколько страниц на планшете и поправляет себя:

– Более ста, всего сто восемь попыток, считая электронные письма и звонки.

– Ежедневно?

– С течением времени частота увеличивалась. Например, в прошлый вторник восемьдесят четвертая отправила госпоже Арройо шесть электронных писем и сделала пять звонков, – отвечает координатор и передает Мэй планшет.

Мэй изучает распределение во времени попыток Джейн связаться с сестрой. Из приведенных данных становится ясным нарастающее неистовство бедняжки.

– Как это не было обнаружено при анализе данных?

Мэй с трудом сдерживает гнев.

– Электронные письма были чистые, поэтому никто не забил тревогу. Восемьдесят четвертая только просила, чтобы госпожа Арройо ответила на ее звонки.

Мэй закрывает глаза, голова идет кругом. Теперь она уверена, что Джейн сбежала в поисках дочери. Что недели, в течение которых она была отрезана от сестры – и Амалии, – вызвали нервный срыв. Как это может случиться, Мэй знает из историй, которые рассказывают в новостях. Последняя капля. Давление становится невыносимым. Сперва человек гнется, а потом вдруг ломается.

Она посылает Джери сообщение с пометкой «строго конфиденциально», в котором излагает свою теорию.

«Нужно выяснить, и насколько можно скорее, – подытоживает Мэй, – как справиться с нервным срывом беременной и представляет ли он опасность для нее самой или плода».

Она откидывается на спинку сиденья, чувствуя беспокойство. Телефон пищит. Джери согласна с Мэй, что произошел какой-то «надлом», но она уверена, что Джейн не представляет угрозы для ребенка. Она также соглашается: Джейн не тот человек, который может сам такое спланировать. Побег явно затеял кто-то другой.

Но кто?