Ферма

Покрытое травой поле превращается в крупный план бассейна. Солнце отражается от его поверхности, оно разбивается на мелкие брызги, словно осколки стекла. На ослепительном фоне вырисовываются силуэты. Руки подняты, напоминая что-то вроде приветствия солнцу. По мере движения камеры их очертания уступают место телам, плоть вспучивается выпуклостями животов, шаровидными грудями, приплюснутыми синей лайкрой. Жировые отложения подрагивают на темной приподнятой руке, блестящей от воды. Следуют прерывистые крупные планы. Лица хост, лишенные всякого выражения. Тела двигаются в унисон, как марионетки, – в чем, как знает Мэй, и заключается весь смысл. Потом, как и ожидала Мэй, камера мгновенно перескакивает на инструктора. Конечно, это Дженни, ведь из всех инструкторов по фитнесу у нее самая арийская, почти до смешного, внешность. Дженни сверхъестественно высокая, гибкая и, главное, светлокожая, даже когда ее поджаривает солнце, а ее волосы белые, невероятно тонкие. Солнечный свет делает из них паутинку. Ну в точности как у той студентки из их сестринства в колледже, которая заставляла Мэй чувствовать себя цветной.

Мэй признает, что следующий кадр прекрасен, хотя он действует как удар молотком по голове. Дженни стоит на приподнятой платформе, используемой инструкторами, чтобы девушки в бассейне могли хорошо их видеть и следить за движениями. Ее руки распростерты, она купается в золотом сиянии заходящего солнца и словно сама светится. Ее кожа настолько гладкая, что хочется протереть ее мягкой тканью, чтобы усилить блеск. Ниже ее беременные. Конечно же, это группа, где все женщины черные или цветные – они выглядят жалкими темными обломками кораблекрушения, качающимися на неподвижной воде.

Оператор переходит к съемке внутри помещения, теперь черно-белой, показывая раздевалку бассейна. Освещение плохое, или, скорее всего, тот, кто снимал видео, представил все так, словно в ней темно, и лица женщин почти неразличимы. Они все в разной степени раздеты. Груди, похожие на вымя, толстые зады, животы, усеянные растяжками. Ролик вызывает ощущение клаустрофобии – скот в загоне, интернированные беременные женщины во время войны, – что неправда, злонамеренное искажение действительности. Настоящая раздевалка прекрасна. Побеленные стены, блестящие светильники из нержавеющей стали, большие окна в потолке. Но вы ни за что не догадаетесь об этом из той ненатуральной игры со светотенью, которую Мэй наблюдает на своем планшете.

Внезапно на экране материализуется надпись «Золотые дубы», сделанная бледно-зеленым с завитками шрифтом, наложенным на монтаж черно-белых кадров (лежаки, ряды замерших на них хост с задранными рубашками, на голых животах прикреплены приборы «Утерозвука», похожие на больших плотоядных слизней – эмоционально сильные картины). Надпись «Золотые дубы» становится черной, и названия различных веб-сайтов, блогов, социальных сетей и известных новостных организаций прокручиваются по экрану одно за другим.

Этот фильм – заряженный пистолет. Он разлетится по свету в мгновение ока.

И она потеряет контроль над ходом событий как раз в тот момент, когда проект «Макдональд» собирается встать на крыло.

Неужели это дело рук Рейган? Она знает силу образа. Кто мог ей помочь? Ведь кто-то же это отснял. Все записывающие устройства – телефоны, камеры, айпады – конфискуются, как только хосты приезжают в «Золотые дубы».

Чего они хотят?

Мэй пересылает клип Джери и Фионе. Затем она просит Ив настроить интернет-фильтр. Мэй хочет, чтобы ее как можно скорей информировали о любом упоминании «Золотых дубов» в интернете, блогосфере, социальных сетях и на Ютубе. Вообще где угодно.

Ведь если что-нибудь просочится до того, как она проинформирует Леона, до того, как она исполнит ожидания мадам Дэн, то Мэй крышка.

Планшет Мэй снова подает звуковой сигнал. Ее сердце глухо стучит. Но это всего лишь команда службы безопасности, приехавшая в общежитие в Квинсе. Джейн там нет. Они расспрашивают жильцов, но все нервничают. Кажется, думают, будто охранники присланы иммиграционной службой. Должны ли они сыграть на этих страхах – никого не обманывая, конечно, – чтобы добиться сотрудничества?

«Ответ отрицательный», – шлет Мэй эсэмэску, приказывая им стоять у входа и, если появится Джейн, только сообщить об этом.

Мэй перезапускает «Дзен в десяти уроках». Она внимает звучному голосу, льющемуся в ее уши, покорно расслабляя мышцы горла, а затем языка. Но непрошеные мысли продолжают вторгаться помимо ее воли.

Прошло уже больше трех часов с тех пор, как пропала Джейн, а поездка из «Золотых дубов» в город в плохой день занимает два с половиной часа. Ив сообщает, что шоссе Таконик пустое, а шоссе Рузвельта движется. Это не те пробки, которые могли бы задержать Джейн.

Так где же она?

В голове Мэй вспыхивают новые образы: Джейн слишком резко входит в один из крутых поворотов Таконика, теряя управление. Машина – хлипкая прокатная тачка – ударяется о каменную стену, осколки стекла рассыпаются по асфальту. В тело Джейн врезается рулевая колонка.