Ферма механических тел (СИ)

— Если цель тайной полиции — обвинение Цадока в некомпетентности, то зачем размещать всего семь бомб в парках по всему городу и целых три на территории фабрики? — веско заметил инквизитор.

Ну да, ведь по теории вероятности такое распределение бракованных моделей невозможно. А бобби, по нашим домыслам, хотят преподнести это, как ошибку на производстве.

— То-то мне покоя не давало расположение зарядов! — шарахнул кулаком по столу дед. — Сентябрьский, который нашла Генри, далеко от особняка. А два последних гораздо ближе! Взрыв задел бы этот кабинет и цокольную лабораторию.

У меня поджалась задница. Евангелин расправила складки на узком васильковом платье и нехотя согласилась.

— Тогда это точно третья сторона. Цель тайной полиции — добыть чертежи автоматона, потому что имперцы сами не смогут его спроектировать. А не уничтожить материалы.

— И кто у нас такой противник автоматизации? — занервничав, поинтересовалась я.

Не думала, что буду скучать по бобби во врагах. От тайной полиции хотя бы знаешь, чего ожидать. А теперь, получается, есть вероятность в любой момент взлететь на воздух.

— Кто-то, кто знает о том, что «Дедерик Инк.» занимается подпольной разработкой автоматона, — помрачнел гном, а я поспешила заранее откреститься от возможных инсинуаций:

— Это не Буревестник. Барти выгодно, чтобы автоматон как можно скорее оказался в распоряжении Контремской конфедерации.

— Никто из членов Лиги антиимпериалистов тоже не станет саботировать нашу деятельность, — с уверенностью блаженной заверила заклинательница ангелов, а я не сумела удержаться от маленькой мести за подозрения:

— А что насчет вашей ненаглядной секты? Вдруг до святош в кои-то веки дошло, что они финансируют дьявольщину?

— Средство борьбы с неверными угодно Еноху! — в праведном возмущении сверкнула небесно-голубыми глазами Евангелин.

Я поспешила прикусить свой длинный язык, мысленно костеря себя за идиотское ожидание адекватности от фанатички. А у Ли Мэя взгляд снова потяжелел, как при их разговоре, который я подслушала в сентябре в игровом зале.

В кабинете повисло молчание. Я судорожно пыталась найти еще варианты, но в голову, как назло, лезла какая-то ерунда. Ну, не мог же Теш каким-то образом через Башню Бенни узнать, чем мы тут занимаемся?

— Наугрим, — упала вдруг надгробным камнем догадка деда. Он будто постарел разом на десяток лет и ничего больше не добавил, но Ли Мэю оказалось достаточно и этого.

— Среди гномов не бывает экстрасенсов, — он стянул волосы на затылке в кулак, словно пытался выдрать их с корнем. — Наугримская республика единственная, кто не сможет повторить создание автоматона, даже если Контрем продаст им все материалы. Гномы единственные, кому придется их закупать в готовом виде.

Очень непрочная позиция в случае войны. Можно закупать оружие в мирное время сколько угодно, чтобы не производить самостоятельно, исходя из, к примеру, экономических соображений. Но, если в стране невозможно в любой момент наладить его производство, то это фактически заведомый проигрыш.

Беспокойство, настигшее меня перед входом в кабинет, переросло в тревогу. Да в чем дело-то? Что я упускаю?

— Но это невозможно! — гулким басом рявкнул вдруг мастер. — Единственный наугримец, что был в курсе всего с самого начала, это Бран. Но это невозможно! — снова повторил он и снова шарахнул кулаком по столу. — Мы знакомы больше полувека, и он всегда был предан мне!

Тревога стала паникой. Интуиция, притупленная переживаниями последних дней, до меня докричалась-таки. И вопила она о том, что этот кабинет не самое надежное место для обсуждения личности предателя. Я выматерилась, не обращая внимания на порицающий взор теургессы и восхищенный инквизитора, схватила деда за руку и потащила прочь.

— Уходим! — рявкнула я, подхватывая также Ли Мэя. Вот только упираться сейчас не надо! — Здесь прослушка, о которой известно Брану! Так я узнала, что меня подозревают, и решила сбежать. Тайный ход показал мне тоже он.

Оппозиционерам стоит отдать должное, они умеют в нужный момент не задавать лишних вопросов, а просто действовать. Это нас и спасло.

Взрыв прогремел, когда мы уже выбежали на галерею. Меня по спине словно со всей дури приложило горячей подушкой и вынесло вместе с перилами. Краткий миг падения, мысль-озарение «мехаскелет!» и ступни встречаются с полом, посылая вспышку боли в лодыжки.

Пневматическая подвеска амортизировала инерцию, но устоять на ногах не получилось из-за свалившихся рядом гнома и инквизитора, руки которых я до сих пор сжимала мертвой хваткой. Меня впечатало лицом в пол, из носа хлынула кровь. Сквозь звон в ушах донесся жалобный вскрик и глухой рык. Сладкие звуки, ради которых я стала врачом.

Свет мигнул и вырубился, сменившись тускло-красными аварийными лампами. С натугой завыла пожарная тревога.

Сморгнув звездочки в глазах, я тряхнула головой, окропив ковер каплями капиллярной крови. И, ловя дежавю с последствиями военной бомбежки, поползла делать свою работу.