Фернок 2 (СИ)

Обретя низменное облегчение, Дэвид принялся фантазировать, чем себя занять на оставшийся часик до сна. И не придумал ничего гениальнее, кроме как схватить сотовый, зайти в меню телефонной книжки, шепотом прочесть список легкодоступных подруг и начать названивать каждой с не отключенным телефоном и беспричинно оскорблять, указывая на неприкрытую порочность.

Так продолжалось до одиннадцати вечера. Это, на первый взгляд, глупое и недостойное мужчины дело, помогло ему добиться слабого умиротворения, кроме того, оказалось эффективным способом наверстать упущенную усладу жизни и разительно повысить самооценку:

Звонок Диане. Время 22:40

- Вот ответь, сучка, почему ты трахаешься за деньги, а? Какие перспективы это открывает…

Звонок Азуми. Время 22:47

- Ты всю Японию уже отымела, теперь принялась за Америку?

Звонок Диане (снова). Время 22:55

- Я всего лишь попросил ответить на вопрос, почему ты шлюха! Тебе что, непонятно?

Звонок Кармен. 23:03

- Но только не говори, что ты не мразь! Я устал от этой лжи собачее-е-е-е-й!

Глэдис. 23:06

- Сука!

Абигэйл. 23:08

- Господи, какая же ты мразь... Почему тебя твоя свекровь не утопила?

Кармен. 23:10

- Да сближайся с кем хочешь, подстилка. Вообще плевать…

Эшли. 23:15

- Пошла…

Выливая словесный понос на своих одноразовых любовниц. Дэвид таким образом боролся с притесняющим предчувствием, которое неотступно убеждало, что алкогольная деградация и ухудшение основных характеристик – лишь цветочки, что первостепенная проблема другая, она же – первопричина.

Закончив, Блейк проникся желанием заглянуть опасности в глаза, это могло послужить сдерживающим моментом, помочь бросить пить, опомниться! Но… как только Дэвид узнает, что он и кто, как только поймет, жизнь станет в корне другой, во всем противоречащей той, какую он проживает сейчас. Поменяется и мироощущение, уйдет та голодная жажда самоугнетения, неотделимая черта запущенного, глубоко больного выпивалы…

Но если раньше алкоголь был нужен, чтобы заглушать

неуверенность Блейка, помогая ему создавать крепкую иллюзию героя, теперь сурьма предназначалась для разгадки.

Для раскрытия собственной личности, затерроризированной демонами – загадочными отсылками к другому существу.

Самое страшное для Дэвида - узнать, что две личности делят одно тело.

Как? Это и есть первопричина.

Ночь прошла тихо. Без эмоциональных излишеств, приступов гнева и аффективных порывов. Для досконального изучения себя, для более подробного анализа Дэвид по утрам стоял у зеркала, смотрел сквозь свои же глаза и видел

какого-то незнакомого человека. Он был уверен, это свойственно только психам и потерявшимся, но не знал, к какому “классу” себя относить. К тем или к другим?

“Кто я?”

Дэвид “рисовал” на спине Чатмана бритвой, когда тот, стоя голышом, упирался подбородком о край ванны.

Сцена медленного убийства походила на сцену гомосексуального насилия.

Алкаш подобрал с пола осколок побольше, призванный наносить колотые раны, точно попадать в кости скелета, портить кожу и добираться до глупых мозгов. Чатман просил сжалиться, обещая отправиться в полицию и во всем сознаться. Но Блейка давно съел аффект и достучаться было, увы, невозможно. Убийца восьми человек перенес сорок ударов в спину, прежде чем сдохнуть.

- Тот человек, которого знал мир, которым я был до бесславной гибели, не мог убивать! – крикнул Дэвид упрямому зеркалу, - Слышишь? Не мог! – и разбил его… Как тогда, в доме Чатмана.

Блейку перестала нравиться гладкая поверхность, предназначенная для отражения света, а итальянского

монаха-францисканца Джона Пекама, придумавшего способ изготовления стеклянных зеркал, он возненавидел подавно, несмотря на то, что гений был давным-давно похоронен.

“Проблема в том, что я себя не помню таким, поэтому задаюсь, почему убиваю? Что случилось? Орден вряд ли мог изменить меня так радикально. Или есть кое-что, о чем я не должен знать?”

Загадка…

Среди действий Дэвида, вполне похожих на проявления психопатии, тех, что не поддавались объяснению, было страстное желание повторяться. Их цели оставались непонятными для всех, кроме субъекта. Но кое в чем Дэвид и сам не мог разобраться – почему ему каждый раз приспичивает выкрикивать одно и то же словосочетание, не являющееся даже зашифрованным посланием