Феромон (СИ)

- Ну, - закатывает он глаза, - это физиология. И да, это всегда немного болезненно.

- А не об этом, чёрт тебя побери, Том! - едва сдерживаюсь, чтобы не стукнуть его за эти бесстыжие намёки на дефлорацию. - Я всё равно страдала. Скучала, надеялась, тосковала по тебе.

Он кривится не просто брезгливо - с омерзением.

- Вот поэтому я тебя и оставил, Ан. Все эти слёзы, сопли, истерики. Всё это не для меня.

- Какого ж чёрта ты тогда вернулся?

- А вот это хороший вопрос, - блестят в свете вечерних огней его зубы в улыбке. - И я на него, кажется, уже отвечал. Но я повторюсь. Меня воодушевила твоя ненависть. Ты справилась. И стала так вдохновенно меня ненавидеть. Избегать. Презирать. Так искренне негодовать, отвергать и отталкивать, что я просто не смог пройти мимо. Это было завораживающе: видеть, как ты хочешь меня и борешься с собой. Ты и сейчас делаешь то же самое. И пока я вижу это, я не отступлю, Ан.

- Чтобы снова получить желаемое и снова вычеркнуть меня из своей жизни? - глажу атласный лацкан его белоснежного смокинга, заставляя Ривера отклониться, словно в страхе, что я его испачкаю.

- Возможно. Очень может быть. Потому что на самом деле меня это тоже мучает. Я думал, это пустое. Думал, что справлюсь. И искренне забыл тебя, как и всех других робких невинных девочек, ждущих чудо первого раза и прошедших через мои опытные руки. Но стоило снова тебя увидеть, и опять начался этот невыносимый зуд. Я хочу тебя. Мучительно. Невыносимо, - ведёт он пальцем, очерчивая контур моих губ. - Видимо, ты тоже сделала во мне дыру. И только тобой я смогу её заткнуть.

- Боюсь, такой большой кляп окажется тебе не по зубам, Том, - усмехаюсь я, убирая его руку. - Я уже давно не та, что была раньше. И знаешь, если тебе так нужен доступ к моему телу, у меня есть для тебя предложение, - делаю многозначительную паузу. - Женись на мне.

Его беззвучно приоткрывшиеся губы становятся для меня очень громким ответом. Но совершенно непонятным. То ли он удивился. То ли восхитился. Только бы ему не понравилась эта идея! Я знаю, помню все его слова о том, насколько он ненавистник брака и каких-либо обязательств. Но именно на это и рассчитываю: просто взять инициативу в свои руки, заставить его играть по моим правилам, поставить ему условие, которое он никогда не выполнит и отступит.

- Ради того, чтобы поджарить яичницу не сжигают дом, - он всё ещё смотрит на меня немного ошалело.

- Все эгоисты именно так и поступают, Томми. Ты думаешь только о том, чего хочешь ты. И тебе плевать на меня. Так вот, мне тоже плевать. Плевать на компанию отца, которой ты меня пытаешься шантажировать. Пусть её разорвут на части. Я и пальцем не пошевелю, если ты думаешь заставить меня так. Плевать на всё, что ты там вообще задумал. Можешь сбросить меня со своего вертолёта без парашюта, можешь спрыгнуть с этого балкона. Мне всё равно.

- Теперь ты диктуешь условия? - улыбается он. И ох, как не нравится мне его улыбка.

- Я не диктую, Том. Просто ненавижу, когда мной манипулируют. И я тоже всегда получаю то, что хочу, - прижимаю его к ограждению.

- Так это взаимно, милая, - коварно скользит он рукой по моей спине. - Я тоже тебя хочу. Так к чему все эти формальности?

- Я нужна тебе только на одну ночь, Том. А ты мне нужен только так.

- Сомневаюсь, что тебе нужен я, - он позволяет обнять себя двумя руками за шею. - Нет, моя дорогая. Тебе нужен Хант, - словно предостерегает он меня от того, что я хочу сделать, хоть и не уклоняется. - Всегда только чёртов Эйвер Хант.

- И на это тоже плевать, - шепчу я прямо в его приоткрытые губы.

Дорогие мои!

21 июня на книгу будет открыта подписка.

Традиционно 99 руб., но... для самых любимых и преданных читателей только в первый день продаж будет скидка 20%.

Пишу заранее, чтобы те, кто заходит не каждый день, не пропустили.

Спасибо, что вы у меня есть!

43. Анна

Ривер делает движение вперёд, чтобы сорвать поцелуй, но я отступаю. И это должно было выглядеть вульгарно и заигрывающе, именно так, как он терпеть не может, но замираю пойманной бабочкой, когда неожиданная догадка пронзает меня насквозь, словно пришпиливает к картонке тупой иглой.

С такой ненавистью он сказал: «чёртов Эйвер Хант» и «всегда». Так уверенно убеждал, что я никогда его, Томаса Ривера, не любила.

Чёрт, ему не нужна я. И он понятия не имел, что я пойду работать к Ханту и буду как-то замешана в этом деле с иском против «Визерикуса», ведь от неприятностей отца я всегда была так далеко. Риверу нужен сам Хант. Схватка, война, противостояние и... победа. И это я взрастила в нём это острое чувство неприязни, это соперничество, эту вражду.