Феромон

«Если получится», - отправляю свой неопределённый ответ.

И ему удаётся меня удивить:

«Я буду ждать».

Оставляю за ним последнее слово. И невольно закрываю глаза от подступивших буквально к горлу эмоций. Я была так шокирована вчера, что явно пропустила мимо ушей большую часть того важного, что он пытался до меня донести. Но во всём этом сумбуре событий, чувств и мыслей я уже выбрала одну, что позволит мне не пойти ко дну в море его феромонов, гормонов и обаяния. Не даст захлебнуться в волнах его настойчивости. Не разрешит утонуть в шторме собственных противоречий.

Но как научиться лавировать между желанием быть с ним и отомстить ему, я пока не придумала.

55. Анна

Такси останавливается у дома Дайсона. Учтивый водитель провожает меня под большим чёрным зонтом до самого крыльца. А удивлённый Глен открывает дверь в мятой пижаме.

- Хорошо выглядишь, - отвешиваю я комплимент легкомысленным медвежатам на мягкой ткани и, не обращая внимания на хозяина одежды, лезу в сумку, чтобы достать приготовленное Нарциссу угощение. А ещё, пользуясь тем, что Глен растерян, увидев меня на своём пороге, зажимаю собачку замка, чтобы его дом не превратился для меня в ловушку.

- Нарси! Нарси! - зову я, присев, и присвистываю, подзывая собаку.

- Анна, он, - топчется рядом Глен. - Он на прогулке.

- Ты выпустил Нарцисса на улицу одного? - поднимаюсь я, не веря своим ушам.

- Нет, нет, - как-то смущённо оправдывается бывший муж. - Он на поводке, в наморднике, всё в порядке.

- Да? Ну, ладно. Тем лучше для него, - делаю я вид, будто не желаю знать, что за очередная баба гуляет субботним утром с его псиной, и кладу на столик собачье лакомство. Но наличие подружки - прямо вишенка на торте, который я собираюсь впечатать в его паскудную рожу. - Будем считать, что все формальности я соблюла. И повод навестить собаку не показался тебе надуманным.

Под его озадаченным взглядом я одёргиваю платье и, позволяя Глену вдоволь насладиться зрелищем обтянутых тканью покачивающихся бёдер, прохожу в комнату, цокая по паркету тонкими каблуками.

Слышу, как он плетётся следом, шлёпая босыми ногами. А когда оборачиваюсь, застаю его в тот момент, когда он скрещивает на груди руки. Хороший знак: он уже приготовился защищаться.

- И чем обязан? - уставившись на меня с недоверием, приваливается он плечом к дверному косяку.

- Не знаю. Соскучилась, - невинно пожимаю я плечами и, потупив глаза, иду по комнате. Веду пальцами по спинке стула. Поднимаю брошенную на пол рубашку. И прижав её к себе, вдыхаю запах. - Всё ещё пользуешься моими подарком?

- Он давно закончился. Но я купил новый, - обескураженный Глен явно не знает, как на меня реагировать.

Улыбаюсь ему ласково. И, аккуратно повесив на стул рубашку, глажу по её плечам, словно нежно массирую плечи самого Глена. Протягиваю руку к притаившейся на столе компьютерной мыши. Экран оживает поставленной на паузу игрой.

- Мн-н-н, - опираюсь локтями о стол, выгибаясь в пояснице, и щёлкаю по клавишам, запуская игру. - Всё ещё танки?

- Кое-что не меняется, Карамелька, - осторожно кладёт он руку на мою задницу. А когда я благосклонно её принимаю, стискивает ягодицу. Привычно, грубо, по-хозяйски. А потом воодушевлённо прижимается к ней уже вздыбившейся ширинкой. - Ты, например, всё так же хороша.

- А ты всё так же не любишь дождь, - выворачиваюсь я и сажусь на стол.

- Не люблю, - подтягивает он меня к себе, разводя ноги, и поднимает за подбородок голову. - Но ты умела делать эти дни незабываемыми.

- Я помню, - выдыхаю я хрипло, в предвкушении.

А я думала всё будет дольше, сложнее, труднее. Думала, он включит мозги, не поверит, не поведётся на такой дешёвый развод. И будет отчаянно сопротивляться. Но на улице ливень, в моём томном взгляде тоска и надежда, а в приоткрытых губах столько неистраченной нежности, что у этого уверенного в собственной неотразимости похотливого кобеля просто нет шансов.

И с кем бы он ни жил, он явно про неё забыл, думая не той головой, доверчиво склоняясь к моему лицу. И его любимая помада, которой я не пожалела, остаётся на его губах, щеках, даже на шее и воротнике пижамы, где, словно испугавшись того, что мы творим, я прячусь от его настойчивых поцелуев.

- Я так скучал по тебе, - обжигает он мою шею горячим дыханием.

Сейчас польются покаянные речи. И он найдёт столько проникновенных и красивых слов, на которые я когда-то так легко покупалась, сколько потребуется, чтобы я раздвинула ноги. Только я не хочу всё это слушать. Мне надо, чтобы он остался без штанов, и сама сдираю с него через голову пижамную футболку. А потом, оттолкнув его от стола, спускаю вниз брюки вместе с трусами и, заставив переступить, откидываю подальше, за продавленный, залитый пивом диван.

- А раньше пресс у тебя был покрепче, - усмехнувшись, отхожу подальше от Глена и поближе к выходу.

Он ещё не понимает, что происходит. И стоящий колом хрен не даёт ему думать ни о чём, кроме как о том, чтобы его в меня воткнуть.

- Что-то не так? - застывает этот перепачканный помадой Аполлон Бельведерский посреди комнаты.