Феронакозия

– Ты находишь? – мать Лизы отступила назад и посмотрелась в большое круглое зеркало. На нее оттуда глядела стройная рыжеватая блондинка без возраста в элегантном синем джемпере и узких брюках до щиколоток. Изгиб капризных губ Татьяны Валерьевны был сегодня подчеркнут темно-красной помадой. Лиза унаследовала от матери форму рта и большие светло-голубые глаза.

– Проходи, милая, – Татьяна Валерьевна неохотно оторвалась от своего отражения, – мы уже заждались. Я никак не пойму, почему ты заставляешь всех так волноваться. Мать у тебя одна!

Заметив, что при ее словах дочь скривилась и отвела взгляд, Татьяна Валерьевна вспыхнула от нахлынувших противоречивых чувств. Она открыла рот, чтобы добавить еще что-то, но сдержалась и, приобняв Лизу за талию, повела ее в гостиную.

– Папа не пошел в университет. Остался дома. Вся семья должна побыть вместе. Особенно в непростые времена.

Лиза молча кивала, слушая мать, и сквозь одежду чувствовала ее тонкие цепкие пальцы.

– Здравствуй, Лиза!

При звуке знакомого мужского голоса Лиза вздрогнула и подняла глаза. С кресла в углу возле окна поднялась сухопарая длинная фигура в свободном шерстяном костюме. Отец Лизы остался сидеть на диване, глядя на вошедшую дочь с потаенным укором и сожалением.

– Добрый день, Евгений Александрович, – тихо сказала Лиза.

– Мы давно с тобой не виделись, – Евгений Александрович приблизился к Лизе мягкой бесшумной походкой. Он остановился перед молодой женщиной и некоторое время с улыбкой смотрел на нее сверху вниз. – Мы с твоими папой и мамой вспоминали прежние времена. Смотрели старые фотографии. Для родителей ребенок всегда остается маленьким и беззащитным. Ты же понимаешь, Лиза?

Лиза молча кивнула и пошла к отцу. Она присела рядом с ним на диван и взяла его за руку

– Папа, прости, что опоздала.

Петр Владимирович просветлел лицом, сжал руку дочери и, прокашлявшись, сказал:

– Ничего, на дорогах пробки из-за снегопада, но твоя мама.., – запнувшись на последних словах, Петр Владимирович перевел взгляд на жену, выдохнул и сделал резкий выразительный жест рукой..

– Евгений Александрович, – защебетала мама Лизы, – теперь уж Вы должны с нами пообедать. Мы приготовили острый суп по испанскому рецепту, который мы узнали от повара в Валенсии. Это был наш последний незабываемый отдых в Испании. Потом столько всего происходило… Трудные были времена. но ведь теперь-то снова все хорошо… На второе будет жареный лосось. Мне удалось Вас уговорить?

На губах профессора Завадовского появилась характерная

полуулыбка

Тутанхамона, без которой Лиза не могла его себе вообразить.

– Боюсь, Татьяна Валерьевна, что мне придется отказаться. Пациенты не ждут. У них всегда мало времени. Если Вы не против, я хотел бы поговорить с Лизой наедине.

– Конечно, – мать Лизы бросила на дочь быстрый рысий взгляд, – я думаю, что Лиза не будет возражать. Вы можете устроиться в кабинете Петра Владимировича.

Татьяна Валерьевна быстрой элегантной походкой направилась к двери, ведущей в кабинет.

– Ничего, на дорогах пробки из-за снегопада, но твоя мама.., – запнувшись на последних словах, Петр Владимирович перевел взгляд на жену, выдохнул и сделал резкий выразительный жест рукой..

– Прошу Вас! – сказала она, распахивая дверь. – Лиза ведь тоже Ваш пациент. А мне, признаюсь, уже давно кажется, что Вы – старинный член нашей семьи.

– Очень польщен, Татьяна Валерьевна, – ответил с легким кивком Завадовский, – и в другой раз буду рад остаться подольше. Что ж, Лиза, пойдем! Нам нужно многое обсудить.

Резко встав с дивана, Лиза быстрым тяжелым шагом захромала по направлению к Завадовскому, он галантно пропустил ее вперед себя, дверь за обоими плотно закрылась.

На полках в кабинете отца Лизы стройными рядами стояли книги по истории и археологии. Возле стола на стене в грубых самодельных рамах висели несколько привезенных из экспедиций по Сибири каменных топоров и костяных наконечников стрел.

Лиза и Завадовский остановились в центре комнаты. Лиза хмурилась, пытаясь скрыть за мрачной миной охватившие ее сомнения и страх.

Тутанхамон умел держать паузу. Даже самые строптивые успокаивались и самые гордые теряли почву под ногами. Однако сегодня он был в ином расположении духа. Он игриво подмигнул Лизе и ласково погладил ее по округлой, все еще прохладной после мороза щеке.

– Я горжусь тобой, Лиза, – просто сказал он, усаживаясь на уютный двухместный диванчик, расставаться с которым отец Лизы не желал, несмотря на бесконечные атаки и жалобы Татьяны Валерьевны.

– Чем же? – недружелюбно спросила Лиза, оставаясь стоять.

– Всем тем, чем ты смогла стать. Ты – моя большая удача. Благодаря тебе я твердо уверен, что мой метод работает. Случай с тобой стал и моим первым большим прорывом.

– Вы гордитесь Вашей карьерой, Евгений Александрович, тем, что Вы успешно зомбировали маленькую отчаявшуюся девочку. Но причем тут я?