ФЕРРАРО-ФЛОРЕНТИЙСКИЙСОБОР и РУСЬ

Относящееся к 1453 г. «Слово похвальное инока Фомы» является, понятно, выражением политических вкусов не Москвы, а Твери. Вследствие этого и событие 1453 г. (падение Константинополя) не успело еще произвести того сдвига в политических настроениях, которое оно уже заметно Стало производить в настроениях Москвы. Впрочем, как мы это уже видели, «Повесть» Симеона Суздальского появилась, как надо думать, лишь около 1458 г. Для нас интересно во всем этом то, что в панегирике, написанном иноком Фомой в честь своего князя Бориса Александровича, особенно восхваляется участие Бориса Александровича в Соборе через своего боярина Фому. Самый же Собор называется Святым Вселенским Собором, и нигде ни слова нет о том, что это Собор «богоотметный», «неправославный», «отвергнутый».*

Интересно еще и следующее добавление, высказанное князем тверским, как бы наставление своему посланному боярину, отправлявшемуся на Собор: «повеле ему, Фоме,** прилежно смотрети и аще ли что от 7-го Собора приимут (т. е. убавят, отнимут) или прилежат, того и слышать

__________

* См. изданную Н. П. Лихачевым работу, Ст. I–XIV. Цитируемый уже нами выше Ziegler, считая, что Тверской Князь Борис Александрович всецело поддерживал Вел. Кн. Василия II, полагает, что взятие под стражу Исидора Тверским вел. князем было актом прямой враждебности с его стороны и исполнением воли вел. кн. Московского. Это основывается на незнакомстве с «Похвальным Словом инока Фомы» и на том, что папа Евгений IV ходатайствовал перед Казимиром Литовским об освобождении Исидора (Ук. соч. ст. 98). Последнее указание не может иметь никакого значения, так как из него никаким образом не видно, что Тверской вел. кн. держал Исидора под влиянием каких-либо враждебных к нему намерений.

** Очевидно, что автор «Слова похвального», инок Фома, и представлявший вел. князя на Соборе, тверской боярин Фома — разные лица. Такое ваше предположение подтверждается, во-первых, прямыми указаниями текстов, и, во-вторых, тем, что боярин Фома, если бы он стал потом иноком, должен был бы переменить имя.

[15]

не хотим и по первому правил святых правил и по чину седьми собор».*

Таким образом, русские люди, бывшие современниками Флорентийскому Собору считали, что на Соборе не должно быть произведено никаких изменений в исповедании веры, что исповедание первых семи Вселенских Соборов должно остаться неприкосновенным, что от этого исповедания ничто не должно быть убавлено и ничто не должно быть к нему прибавлено. Еще более важно то, что это представление русских людей вполне совпадало и с представлениями самих участников Собора. Участники и деятели Флорентийского Собора учили тому же: они постоянно настаивали на том, что на Флорентийском Соборе была провозглашена, все та же единая православная вера, та же вера 7 первых. Вселенских Соборов, а не какая-нибудь иная, им противная, еретическая.**

Киевский князь Александр Владимирович обратился (ок. 1441–1451 г.в.) к константинопольскому патриарху Григорию Мамме, горячему поборнику «Унии», понятно, бывшему в официальном церковном общении со Св. Престолом, с вопросом о том, в чем именно состоит соглашение Восточной Церкви с Римом. В полученном от патриарха ответе стояло: «Како писано, верую во единого Бога у них, и исповедали и нам, еже есть истолковали; и не приложили есмь ни уложили всяких дел священных, яже от святых отец, в преданных и явленных писанием — о всех, которых мы проклинаем, и они проклинают, а которых мы держим, и они держат: и пытали есмы и обыскали добре и совокупихомся с ними и утвердихомся одиначеством и миром Святей Церкви, и поминается у нас папино имя на святей службе, а они поминают нас, якоже изначала и из обычая церквей божиих неподвижно»…***

__________

* См. в ук, изд. Н. П. Лихачева,* ст. XIV.

** Так думал сам Исидор.

***См. Историко-литературный обзор древне-русских полемических сочинений против латинян (XI–XVB.B.) Андрея Попова. Москва, 1875, ст. 333.

[16]