ФЕРРАРО-ФЛОРЕНТИЙСКИЙСОБОР и РУСЬ

многих из нас поразителен, что некоторые из современных исследователей не могут удержаться от выражения своего крайнего неудовольствия, если не сказать — негодования. В 1917 г. вышла в Твери составленная тов. предс. Тверской Ученой Архивной Коммиссии и Хранителем местного Музея В. Колосовым книга, под заглавием «Прошлое и настоящее — города Твери». Восхваления инока Фомы по адресу тверского князя г. Колосов приписывает лести и пишит: «Фома часто восхваляет Бориса Александровича за такие действия, которые безусловно не заслужавают никакой похвалы. Так, он много посвящает описанию участия тверского князя через своего представителя Фому в переговорах о "Флорентийской Унии". Так как князь Тверской был единственным из велико-русских князей, приславшим своего представителя на Собор, то его, понятно, восхваляли отцы Собора. Все эти льстивые речи Фома приказал тщательно записать в Твери; придворные круги услаждались этими, ничего не стоящими похвалами, тогда как единственно правильный путь в отношении «Флорентийской Унии» был избран Московским князем Василием Темным»… Так пишет В. Колосов.* Вопрос о правильности избранного Василием II пути представляется более чем спорным, и вообще, из рассматриваемого памятника, отнюдь непохвальным, а вот что с несомненностью ясно из этого памятника, так это то, что: во-первых, далеко не все на Руси противились Флорентийской Унии; и, во-вторых, многие весьма ценили участие в этой унии, и настолько, что находили в этом участии основание для лести, чтобы понравиться тем или иным великорусским князьям.

Мы видим теперь, что из всех рассмотренных нами русских источников два наиболее древние и наиболее достоверные, а именно «Путевые заметки неизвестного суздальца» и «Слово Похвальное» игумена Фомы тверского, не дают нам ни одного свидетельства о том, будто в русском

* См. «Прошлое и настоящее Твери». Составил тов. председателя, Тверской Ученой Архивной Комиссии, Хранитель Музея В. Колосов. Тверь. Губернская типография, 1917, Ст. 34.

[17]

народе господствовала всеобщая ненависть и всеобщее осуждение латинян и Флорентийского Собора. Источники; говорят нам прямо противоположное.

По возвращении с Собора Митрополит Исидор приехал, как мы уже упоминали, в Литовскую Русь, где в особенности сблизился с Киевскими князьями. Принявший его Киевский князь Александр (Олелько) Владимирович, внук Ольгерда, был родоначальником князей Слуцких. Кн. Александр был воспитан в православной вере и женат на Анастасии, дочери великого князя московского Василия Дмитриевича I (сына Дмитрия Донского). У кн. Александра Владимировичи было два сына — Симеон и Михаил и дочь, Фео-дора.

Приехав из Италии в Литву, Исидор не поспешил в Москву, а на весьма долгое время, почти на целый год,* остался в Литве. И вот русские и литовские князья и, в особенности, Александр Владимирович Киевский приняли Исидора, как своего законного митрополита. «Не подлежит сомнению», пишет известный русский православный ученый, «что Флорентийская Уния долго держалась в Литовской Руси в продолжение ХV века. Она заведомо существовала, при митрополите Григории, ученике Исидора, рукоположенном через него Григорием Маммою в Риме, при преемнике его Мисаиле и при других».** «В Киеве Исидор с почетом и радушием был принят Киевским князем Александром Владимировичем. Всего в Польше и в Литре он прожил почти год. В южнорусской православной Руси никто открыто не восставал против Унии».*** Что касается «открытого» восстания против «Унии», то оно совершенно исключалось, вследствие тех политиче-

__________

* На одиннадцать месяцев.

** «Историко-лит. обзор греко-русских полемич. сочинений против латинян (XI-ХУвл,)». Андрея Попова, Москва, 1875 г. Ст. 386.

*** Делекторский, «Флорент. Уния по древне-русским сказаниям, и вопрос о соединении Церквей в древней Руси». В журнале «Странник» за 1893 г, Рктябрь. Ст. 254.

[18]

ских обстоятельств Литвы и Южной Руси, вследствие которых в этих областях "уния" была совершенно предоставлена только самой себе. Во-первых, польские и литовские католические государи подчинялись в это время не законному папе Евгению IV, а поддерживаемому Базельским Собором антипапе Феликсу V. Поэтому "уния", утвержденная Евгением IV, не имела для них значения. Во-вторых, различные политические причины мешали в это время польскому королю Владиславу III заниматься внутренними делами, в том числе и церковными. Поэтому дело* «Унии» в Польше и, в частности, в Литовской Руси, было предоставлено самому себе, и говорить о восстании не приходится: никто против «Унии» не восставал, никто и не протестовал. Если бы Уния действительно вызывала протест, то, она тотчас же была бы отвергнута, и скрыто и открыто.