Ферромант

— Урчит, аж стены дрожат, — девушка с аппетитом откусила мясо. — Шайка твоего братишки в спешке повернула восвояси. А перед тем их догнал всадник на белом жеребце. Шикарный конь, наверняка из королевской конюшни. Так что все получилось — война отменяется.

— Значит, меня отпустят? — с надеждой спросил Амис, отлепив отекшую щеку от пола.

— М-м-м… — она выдержала небольшую паузу и рубанула, как приговор: — Нет.

— То есть, нет? — узник медленно выпрямился, пошатываясь и часто моргая. — Ты же обещала!

— Не припоминаю такого, — девушка спокойно глотнула вина. — В общем, пока посидишь в замке — для верности. А то сейчас развернулись, а завтра опять полезут.

— Лживая тварь! — Амис подался вперед, но вынырнувшие из-за спины хозяйки доспехи схватили принца под руки и впечатали в стену. — Ты меня тут всю жизнь держать собралась?! Ведь только так тебя никто не тронет!

— С виду умный мальчик, — чародейка подошла и стиснула пальцами подбородок. — А на деле — дурак дураком. Иначе бы запомнил, что оскорблять меня — себе дороже.

— Чтоб тебя черти драли!

— Началось… — ведьма вздохнула и покачала головой. — Давай ты просто извинишься — и разойдемся миром.

— Я убью тебя… — парень дергался, как в припадке, тараща глаза и скрипя зубами. — Проткну твое черное вонючее сердце. Богами клянусь!

— С удовольствием на это посмотрю. А пока мои ребята научат тебя правильному общению с дамами.

В этот раз никто не остановился, несмотря на дикие крики. Амиса избили так, что живого места не осталось, затем подвесили за руки к потолку и сорвали изгвазданную сорочку. И уже через минуту плечи, локти и запястья пронзила такая боль, словно кости выворачивали из суставов. Что, впрочем, было недалеко от истины, но принца заботило только лицо — окровавленное, опухшее, посеченное. Наверняка останутся шрамы — на скулах, подбородке и лбу, и больше ни одна девушка не посмотрит на него без содрогания.

— Убью… — шепелявил юнец, едва ворочая языком. — Уничтожу…

— Эх, знал бы, сколько раз я слышала нечто подобное. Слушай, давай так: извиняйся — и сниму с дыбы. А будешь артачиться — провисишь до утра.

— Будь ты проклята…

— Спасибо, — ведьма присела в реверансе, — я уже. Сладких снов, яблочко мое. Смотри не сорвись до рассвета.

Амис промолчал, закусив до крови губу. Через полчаса притопал железный болван, разжал оковы и осторожно уложил пленника на пол, но тот ничего не чувствовал, потеряв сознание вскоре после ухода чародейки.

Глава 2

— Ваше высочество! — похожий на ворона учитель постучал жезлом по доске. — Будьте добры повторить, что я только что сказал?

— А?.. — юноша встрепенулся, посмотрел на измалеванный завитушками пергамент и развел руками. — Вы сказали: будьте добры повторить, что я только что сказал.

Заморский книгочей тяжело вздохнул и потер переносицу.

— Господин Амис, я лишь пытаюсь объяснить, что история — леди ветреная и переменчивая. Что короли далеко не всегда сидят на тронах до глубокой старости. Что не всем принцам удается всю жизнь жировать за счет казны и пальцем о палец не ударить. И что может случиться так, что без знаний и умений вы попросту погибнете.

— А теперь слушай внимательно, — юноша откинулся на спинку и взглянул на наставника, как на гору навоза. — Договоримся так. Ты сделаешь вид, что чему-то меня учишь. Бубни, стучи палкой, неси околесицу с важным видом — все как любишь. А я притворюсь, что мне это интересно. Ты получишь гонорар — и, замечу, не маленький. Я — кошель золота за то, что «взялся, наконец, за ум». Вот и все. Большего мне не надо. И тебе тоже, сколько бы ни тарахтел о важности образования. Договорились? А теперь катись ко всем чертям, пока эту указку в зад не засунули.

***

Дверь грохнула так, что пол задрожал. Амис с трудом приподнял голову и затуманенным взором уставился на гремящих дуболомов. Первая мысль — ну вот, сейчас начнется, однако железяки не стали избивать пленника, а лишь сковали руки короткими кандалами и выволокли из камеры. Идя по широкому коридору с низким потолком, принц подметил несколько занятных вещей. В темнице не пахло ничем, кроме сырых камней — ни пота, ни дерьма, ни гниющего мяса, а значит, других узников либо было очень мало, либо не было вовсе. В этот раз стражники пришли без факелов, но при том прекрасно ориентировались в непроглядном мраке. И сколько юноша ни вслушивался, так и не заметил ничего, похожего на дыхание, хотя постоянные прогулки в пудовых доспехах измотали бы кого угодно, а если добавить спертый воздух, то конвоиры должны сопеть, как загнанные кони. Но они не издавали ни единого «живого» звука — только скрипы, лязги и скрежеты. Неужели байки не врут, и Железной ведьме на самом деле прислуживают живые латы, а не замаскированные для острастки люди?